Отар Кушанашвили - Я. Книга-месть

У меня не было мужской ролевой модели, а она всегда была рядом.

Религия для Вас – это…

Я атеист. Но понимаю тех, кто Верует.

На сложные темы говорила, драпируя их деликатной лексикой.

Биография ее состоит из сиротства и беспролазной нищеты.

Она была безбрежно щедра.

Когда я приехал на похороны и предавался кручине, увидел, что проститься с ней пришел весь город, и понял, что в известном смысле она, мама моя, нетленна!

Страшная интенсивность, с которой она жила, сожгла ее. Интенсивность душевной жизни, смысл каковой состоял для нее в том, чтобы ее дети сделались людьми.

Сделались ли? Что и как тут ответить?

Ее улыбка снится мне. Ее улыбка, ее смех – арт-продукты высочайшего разбора.

Мне кажется, она умела быть счастливой. Даже когда глядела на нас, игравших роли ничем не довольных недорослей, привыкших, чтобы Она сама устраивала оттепели нам, эгоистично «снежным» соплякам.

…Все, кроме сами знаете чего, – прах, тлен, ноль, пшик, суета, пустота.

P. S. Раз ночью я примчал на машине из Тбилиси в Кутаиси. Минуя дом, приехал на погост. Целовал надгробие, плакал и пил.

Она плакала со мной.

Дядя Федор – моя боль, моя вина (из-за него в моей светлой башке кишат демоны).

Моя любовь.

Это Святая тема.

И страшная.

Состоящая, во-первых, из укоров себе, во-вторых, из укоров себе, в-третьих, из укоров себе.

Исказить правду – большой соблазн. Сослаться красиво на бренность жизни и тщету надежд – и исказить. Переплавить невзгоды в арт-продукт.

Я сам по себе нервическая особа, таковые мы все. Все глядим в Наполеоны. Все заперты в узилище разъедаемого безумием сознания эгоцентриков.

Перечисляя обиды накопившиеся, все мы только успеваем загибать пальцы.

Подобные ситуации, когда всякий считает себя правым, встречаются в каждой семье.

То, что начинается с сантиментов, обязательно заканчивается расчетом и расчетливостью.

Папа научил меня извлекать из общения с жизнью даже минимальные молекулы счастья.

Он умер в субботу, 24 апреля 2010 года, а в воскресенье пошел частый дождь со снегом.

Дядя Федор найдет меня.

Найду ли я нужные слова?

Я постараюсь.

У меня семеро детей (пока); за вычетом крохотного Даниила, все, уподобившись мне, питают слабость к трескучим фразам и обладают исключительной культурой вранья.

Старшая, Даша, огневая барышня, с умными глазищами, с любовью к «Токио Hotel», полагающая всех, кто с ней не согласен, пациентами лепрозория и при известных обстоятельствах могущая уничтожить оппонента словом.

Она могла бы заменить любого из ключевых персонажей фильма «Безумный спецназ».

День без интриг для нее не день, но маленькая смерть.

Мы не поладили с ее мамой, я был идиотом, она красивая, но брутальная, Дашка росла без меня, я не знаю пока, как это сказалось, но, например, она стесняется быть сентиментальной, моя блаженная дочь.

Хитрюга она знатная, способна объегорить государство, и я не рекомендую ни вам, ни государству пытаться обхитрить ее.

Форменный дьяволенок, адекватно реагирующий даже на косой взор.

И этим все сказано!

«Льет ли теплый дождь, падает ли снег», Дашка всегда начеку; посылает учителей, мне пишет безапелляционно: приеду на такси, оплатишь.

Наши эстетические пристрастия полярны, но это как раз нормально, не будет же она проявлять чуткость к Гари Барлоу и к Эросу Рамазотти!

Совершеннейший холерик с уходами в скрипичную тоску, изливающий душу весьма избирательно, не впускающий в свою личную вселенную, как Эрос Рамазотти, абы кого.

Лучшая упрямица на свете, способная, сжав зубы, выжать из ситуации ли, из оппонента ли – все!

Если не хочет чего-то делать, найдет четыреста причин, драпируясь в красивые фразы.

Паче чаяния я оказался парнем, абсолютно лишенным тяги к дидактике. Именно что тяги – способность-то ого-го какая!

Увы, я занимался их мировоззрением тем, что не занимался им вообще, хотя в кругу друзей считаюсь экспертом по взаимоотношениям и отношениям с социумом.