Александр Филоник - Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)

Были и другие переводчики в офисе — Олег Колмогоров (с английским) переводил зам. Главного советника Шишеморова, арабист Шамиль Мисир-пашаев — заместителя по политчасти генерала Щукина, арабист Юра Шевцов — зам. Главного советника по общим отношениям генерала Неретина, арабист Коля Лукашонок — начштаба генерала Гареева. Работы этим ребятам у своих генералов хватало, да и покровители у них были высокие. Поэтому, если была потребность референтуры в арабисте, Квасюк чаще посылал за мной.

Тут мне вспоминаются два события, связанные с приходом к власти Анвара Садата (Насер умер 28 сентября 1970 г.). Они говорят о других формах работы переводчика.

1 или 2 мая 1971 г. будущий президент АРЕ выступал перед рабочими Хелуанского промышленного комплекса, как это регулярно делал до кончины Насер. На празднике трудящихся наблюдатели заметили отсутствие среди обычно присутствовавшей элиты Али Сабри. Али Сабри — лидер левых насеристов был связующим звеном между Москвой и Каиром. Потом рассказывали, что советский посол В.М. Виноградов послал своего личного переводчика домой к Али Сабри, который узнал, что тот находится под домашним арестом. 13 мая Анвар Садат совершил переворот, мастерски убрав со своего пути весь цвет политической и государственной элиты Египта — министра внутренних дел Шаарауи Гомаа, военного министра Мухаммада Фаузи, министра информации Фаека, начальника общей разведки, главу президентской администрации, почти все политбюро АСС. Так, А.Садат провозгласил начало «исправительного движения».

Чрезвычайно активный и инициативный начальник штаба Главного военного советника генерал-майор М.А.Гареев, прибывший в АРЕ с должности командира дивизии, с чьей-то наверняка подачи вызвал меня в один из этих майских дней к себе и поставил задачу — переодеться в штатское, направиться в народные кварталы Каира, понаблюдать за антисадатовскими демонстрациями протеста каир-цев, зафиксировать их лозунги, послушать, о чем говорят в народе.

Я выбрал столичный район Атаба, где мы часто бывали студентами два года назад, походил там, понаблюдал, поприслушивался. Ходил смущенный, вероятно, красный от стыда. Мне казалось, что все догадываются о моем задании. Всюду было тихо и спокойно. Шла размеренная торговля. Я разглядывал какие-то ткани, товары. Никаких демонстраций, никакого протеста, никаких лозунгов. Вернувшись в Маншиет аль-Бакри, доложил генералу Гарееву, что мною не было замечено никаких отклонений от нормальной жизни каирцев. Улыбнувшись, начштаба отпустил меня на узел связи.

Второе событие также было связано с генералом Гареевым и Ан-варом Садатом. Убрав, пересажав оппозицию, обвинив ее в создании так называемых центров сил, будущий президент АРЕ стал проводить много встреч с рабочими, интеллигенцией, со студентами и профессорами, с военными. При этом его речи, то спокойные, то взрывного характера, каждый раз продолжались перед аудиторией примерно 2–3 часа.

Поскольку обстановка в Египте тогда, в связи с арестами и преследованиями левых насеристов, была не очень спокойной, генерал Гареев, видимо, пришел к мнению, что выступления Анвара Садата надо фиксировать, переводить. Выбор пал опять на меня. Для этого во время его выступлений в референтуру вносили радиоприемник, ловили соответствующую волну, голос А.Садата, и я начинал сходу переводить, стараясь как можно полнее и подробнее записать на русском речь А.Садата, который говорил на египетском диалекте. Лист бумаги, мною написанный, тут же переходил либо к Вежневцу, либо к Лебакину, которые быстро правили мою запись, иногда переписывали заново. Затем посыльный солдат, стоявший наготове, хватал лист с последним вариантом очередного зафиксированного куска речи А.Садата и бегом несся на второй этаж, в машбюро, где уже в две машинки кипела работа. Через 30 минут после окончания речи А.Садата, машина, стоявшая под парами в гараже офиса, уже летела относительно малолюдным проспектом Салаха Селима в Гизу, в советское посольство. Думаю, что оно, хотя и имело свой штат референтов и переводчиков и свою степень готовности для восприятия речи А.Садата, тем не менее, конечно, не могло составить конкуренцию напористому генералу Гарееву.

Впоследствии Махмуд Ахмедович сделал неплохую карьеру, был на первых ролях в Генштабе Союза, Главным военным советником в Афганистане, а сейчас также занимает ряд высших военных должностей в РФ, включая начальника военной академии. Следует отметить широкий кругозор М.А.Гареева, умение логично доводить до читателей свою точку зрения, полемизировать с оппонентами, отстаивать интересы дела, которому он предан. В частности, вспоминаются его дискуссии относительно необходимости призыва на военную службу студентов, которые он вел с академическими кругами на страницах «Литературной газеты», в том числе с Раушенба-хом, будучи заместителем начальника Генштаба в 70-е годы. Представляется доказательными его научные статьи, в частности, в «Независимой газете» в последние годы, связанные с критикой концепции Резуна о готовности СССР первым нанести удар по Германии на рубеже 30–40-х годов и т. д.