Андрей Малыгин - Крымский узел

Даже если бы президент Ельцин и не хотел каким-либо образом поднимать «крымскую тему», сила обстоятельств настойчиво толкала его к этому, особенно в периоды многочисленных избирательных кампаний, которые действующий президент выигрывал в немалой степени благодаря обещаниям отстаивать интересы России и права русскоязычного населения за ее пределами.

К тому же, узел крымских проблем оказывался довольно удобным способом давления на Украину, если та проявляла неуступчивость в вопросах, связанных с партнерством в рамках СНГ.

Итак, «крымско-черноморская» политика правящих кругов России создавалась взаимодействием многих, часто противоречивых ожиданий и тенденций. Едва ли вообще можно говорить о некоей единой политике Москвы в этой сфере (тем более о стремлении «разрушить украинскую государственность» или территориальную целостность страны, как об этом говорят украинские политики). Речь может идти о своеобразной игре. В причудливом рисунке российской политики находилось место и «умеренной» президентской и «радикальной» парламентской позициям: за парламентским «арт-обстрелом», как правило, следовала примирительная встреча президентов, на которой украинская сторона делала определенные уступки, после чего в отношениях между государствами наступал период относительной стабилизации.

В свою очередь демарши Украины также большей частью могут быть объяснены интересами, вовсе не связанными с заботой о своей территориальной целостности. Неуступчивость Киева в вопросе о флоте нередко также выступала в качестве средства давления на Москву для того, чтобы добиться от России уступок в вопросах поставки энергоносителей, торговли, кредитов и т. д. Так ужесточение позиции Украины в вопросе о флоте в 1996 году слишком очевидно совпадает с введением Россией ряда ограничительных мер в торговле с Украиной — НДС на импортные товары, квот на ввоз сахара и спирта и т. д., чтобы исключить существование здесь определенной связи.

Украинские политики акцентировали внимание на «опасности со стороны России» еще и потому, что это давало им возможность трактовать все крымское движение как исключительно пророссийское и бороться с ним не как с демократическим движением за расширение прав самобытного региона, а как с «пятой колонной» соседнего государства. [36] Экс-командующий ВМС Украины Б. Кожин писал в своей статье в газете ВР Украины «Голос Украины»: «Ярким примером деятельности «пятой колонны» является Крым. Москва не только обеспечивает крымский сепаратизм, но и всячески поощряет его, пытается сделать там такую «пятую колонну», которая не снилась даже Гитлеру» (Кожин Б. Концепция есть, безопасности нет, Голос Украины , 10 апреля, 1997)

Излишне говорить о том, что проблема Крыма, Севастополя и флота, как и в России, на Украине являлась важнейшим фактором внутриполитической борьбы. Этим в частности объясняется то, что весьма умеренная позиция Л. Кучмы в бытность его премьер-министром в вопросе о базировании ЧФ сменилась достаточно жесткой позицией с занятием им поста президента.

Война в Чечне, в которую вступила Россия в начале 1994 года, отодвинула тему Крыма, Севастополя и Флота на задний план (если не считать резкого демарша российского радикала Николая Лысенко в апреле 1995 года), однако, осенью 1996-го с окончанием боевых действий она снова оказалась в центре внимания. Это было связано с достаточно резкими заявлениями секретаря Совета безопасности России Александра Лебедя и мэра Москвы Юрия Лужкова о необходимости поднять вопрос о статусе Севастополя. Они произвели большое впечатление как в России, так и на Украине, повлияв на документы Госдумы и Совета Федерации, а также на решение Б. Ельцина отложить свой визит в Киев, который рассматривался как важный момент на пути к подписанию широкомасштабного договора между Украиной и Россией. [37] Еще ранее в 1995 году, Б. Ельцин в интервью агентству ИТАР-ТАСС сказал, что «у России на полуострове значительные интересы, поэтому судьбы Крыма для нас небезразличны… Что касается крупных политических документов, то, думаю, будет правильно подписать их тогда, когда убедимся, что взаимоотношения между Симферополем и Киевом складываются без ущерба для интересов крымчан и отвечают международно-признанным стандартам прав человека» ( Независимая Газета , 21 ноября 1995)

Некоторые СМИ склонны были считать эти демарши российских политиков выражением некоей новой «крымской» политики России (украинские аналитики объясняют это необходимостью для России новой точки приложения сил после поражения в Чечне, или об осознании Россией необходимости контроля за черноморским транзитом [38] Финансовая Украина , 29 октября 1996 ). Тем не менее, это, очевидно, не вполне соответствует действительности.