Василий Шульгин - Украинствующие и мы

Меньшинство («пессимисты») считает, что центру не удалось преодолеть сопротивление реформе со стороны части губернаторов и их аппарата. Обращается внимание на сравнительно небольшие размеры крестьянских хозяйств, предполагавшиеся реформой, что, по мнению этой группы историков, ставило преграду модернизации. Таким образом, напрашивается вывод: «полусамодержавная» политическая система сама ставила непреодолимые препятствия своей же реформаторской деятельности. [15] Zernhaimer S. Administering developement and developing administration: organisational conflict in nsarist burokracy, 1906–1914 // Canadian — American Slavic Study, 1975. Эта аргументация близка той, какую приводит наша ленинградская школа, в частности В.С. Дякин.

Западные историки обращают внимание на методологические проблемы, осложняющие оценку успешности столыпинского курса. Х. — Д.Леве в многотомном коллективном «Руководстве по истории России», призванном подвести итоги новейшей западной историографии России, отмечает, что вообще весьма трудно судить о тенденциях развития этой страны в начале ХХ в. Начавшаяся первая мировая война осложнила наметившийся процесс, «так как новая система больше всего требовала длительного мирного периода. Добавившиеся военные тяготы осложняли возможность доказательства, что конституционно-монархический строй был в состоянии развивать производительные силы страны и преодолеть к тому же типичные для России политические пороки». Историк убежден, что в этих условиях трудно установить, в какую сторону развивалась Россия. Он пишет, что «столь глубокие перемены, какие переживала Россия, даже в идеальном случае не могли привести уже до 1914 г. к образованию действенных хозяйственных, социальных, политических структур». Поэтому естественна противоречивость суждений исследователей о процессах, протекавших в 1907–1914 гг.: «В чем одни усматривают рождение нового, влекшего к лучшему будущему, для других, как современников, так и для нынешних исследователей прошлого, представляется проявлением кризиса, который предвещал крушение устаревшего насильственного строя».

Тем не менее Х.-Д. Леве убежден, что споры между двумя господствующими направлениями в западном «столыпиноведении» создают благоприятные условия для развития историографии. Однако «никогда ни одна сторона не одержит явной победы», — делает вывод историк. К тому же возможны и многочисленные переходные варианты от «оптимизма» к «пессимизму» как в отношении столыпинских преобразований, так и относительно уровня развития довоенной России в целом (например, можно быть «оптимистом» в оценке экономического развития и «пессимистически» взирать на политические возможности режима; или в целом рассматривать положительно происходившее в России, но единственным пороком видеть излишнюю концентрацию пролетариата в городах и т. п.). [16] Handbuch… S.456–457.

Х.-Д.Леве затронул важнейшую методологическую проблему, связанную с поисками критериев для суждений о мере успешности столыпинского курса. Действительно, в незавершенности реформ трудно усомниться, и это позволяет делать разные прогнозы о возможных путях исторического развития России. И все же трудно согласиться с агностицизмом немецкого исследователя, говорящего о неразрешимости спора по поводу столыпинской политики. Исторические споры такого масштаба разрешаются текущей жизнью и в том числе развитием философии истории, обобщающей исторический опыт. Одного лишь погружения в исторические источники для выяснения таких вопросов недостаточно. Как метко об этом выразился покойный еврейско-немецкий историк Р.Кебнер, «историческое знание столь же мало приобретает от прочтения документов и хроник, как ботаника от описания растений». Сведения источников необходимо воспринимать в контексте широкого, ориентированного в современность исторического потока, что единственно оправдывает изучение истории. [17] Цит. по: Theodor fon Laue. Richard Kobner. Geschichte, Geschicht — bevustsain und Zaitwende. - Herlingen, 1990 // Jahr — Bucher fur Geschichte Osteuroras. Neue folge. Bd. 39, Heft 2. Stuttgart, 1991. S.247. В случае со Столыпиным это значит, что необходимо исходить из всей нашей истории ХХ в. Крах советских «пороков» в мирное время, свидетельствуя о российских врожденных «пороках», еще более актуализировал вопрос о русских исторических альтернативах и вновь выдвинул на авансцену историографии Столыпина с его впечатляющей убежденностью в возможности модернизации России на ее собственных исторических основаниях.