Александр Архангельский - Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды

К этой мифологической картинке ничего прибавить не возможно. Она настолько безупречна, что в какой-то момент начинает напоминать компьютерную игру формата 3D; только компьютер так вольготно работает с разнородным пространством, разворачивая его в любом направлении, показывая под любым углом, улавливая зеленоватый отсвет в сиянии золотых куполов, спускаясь вниз по направлению взгляда, которым, должно быть, ангелы взирают на нашу грешную землю… Но жизнь, в том числе политическая, это не компьютерная игра; здесь правила будут пожестче, нравы – посуровее, а повороты сюжета – острее.

И когда мы отрываем глаза от сладкого, сказочного образа Державы, в которой один не до конца ушел, а другой не до конца пришел, и всем это нравится, все довольны, – то задумываемся о реальной перспективе. О том, что нам всем предстоит пережить в ближайшие годы. Но вместо того, чтобы привычно обсуждать противоречия и сбои в устройстве политики и общем ходе государственных дел, мы думаем о том, что же хорошего может принести нам наступающее время. По крайней мере, какие шансы сулит. Со всеми неизбежными ограничениями.

Прежде всего скажем о том, что уже хорошо. Партия третьего срока проиграла, хотя и партия полноценной демократии, естественно, не победила. Никакой игры с конституционными формулировками Путин не допустил – последний шаг в направлении, которое было задано его майским посланием 2006 года – от точечного авторитаризма к авторитаризму, так сказать, ковровому – не был сделан. А это значит, что нас не будут до конца утюжить, прикрывая отступление от Конституции; нам не придется платить по счетам беззакония, им не нужно будет укреплять структуры личной безопасности, подкупать сословие визирей. И медленный, спокойный демонтаж системы, разбор оборонительных конструкций, воздвигнутых после раздербанивания «ЮКОСа» и бесланской трагедии, возможен. (Не значит, впрочем, что случится.)

Еще одно соображение. Медведев – ставленник осторожной номенклатуры, нацеленной на медленную модернизацию без потрясений и с поддержанием баланса интересов. Стало быть, ни на перестройку, ни на продолжение общественного застоя они не нацелены. Да, ситуации бывают разные, политическая дорожка может оказаться слишком узкой и чересчур извилистой, придется делать то, чего не хочется: либо лихорадочно все перестраивать, либо нырять в блаженный застой. Но главное – цели иные.

Что же до страны, то сегодня на медийной поверхности – сплошные державные радикалы, готовые подкованными сапогами затаптывать все живое и не вполне согласное; внизу, под ними – их зеркальное, уменьшенное и перевернутое отображение, маргиналы с отморозками, от большевиков-лимоновцев до правомаршевской нацшизы. Все вменяемое, спокойное и договороспособное либо сдвинуто на обочину, либо осторожно отползает в тень; и наверху, и внизу, и во власти, и в оппозиции торжествует кипящая жижа, болотное варево с привкусом серы. Осторожная расчистка завалов, не очень обидная для предшественника, но полезная для настоящего и будущего, способна привести к другому распределению ролей. Люди края не будут смыты, слишком уж тонким и липким слоем размазались они по всем высоким кабинетам, но люди нормы получают некоторую надежду на участие в общей жизни – без дополнительного риска вляпаться в политтехнолога или наступить в бомбиста.

Нет никаких иллюзий, будто бы Медведев сможет и захочет разрушить сам по себе номенклатурный принцип формирования власти; но на нет и суда нет. Мы много раз писали о том, что страна нуждается не столько в том, чтобы ее погоняли в общемировое будущее, сколько в том, чтобы ей не мешали дозреть до естественной жизни. В которой торжествует новая трудовая этика, отмирают советские привычки безответственного, мелкого и всеобщего воровства, обретается навык самостоятельного управления своей социальной судьбой, накапливается склонность к бескорыстию, которая не противоположна, а лишь параллельна умению добиваться успеха, общественного и экономического. Постепенно формируется общенациональное самосознание, гражданское чувство принадлежности судьбе России. Которое заключено не в том, чтобы с пеной у рта орать: даешь Абхазию с Осетией, а в том, чтобы четко взвешивать сегодняшние силы, копить их на будущее и не растрачивать в попытках решить неразрешимые проблемы всех соседей.

Для этого нам нужно состояние общественного мира и взвешенного компромисса разнородных сил. Политических, идеологических, социальных. Но компромисс возможен лишь на двойной основе; нельзя называть компромиссом готовность «Единой России» с высокомерным чувством победителя устраивать дискуссии внутри партийных съездов – с приглашением сторонних собеседников, а можно – только диалог на нейтральной площадке с участием всех сколько-нибудь вменяемых сил. Если такой нейтралитет будет соблюден, если постепенность перемен станет формулой движения, а не прикрытием стояния на месте, значит, желание быть оптимистом из иллюзии станет возможностью.