Бранко Лазич - Исторический очерк - Никита Хрущев, Доклад на закрытом заседании XX Съезда КПСС

И доклад, и «Архипелаг ГУЛаг» — документы большого исторического значения, но пока лишь доклад создал настоящее историческое событие. [2] Написано в 1976 г. После его публикации в июне 1956 года развитие событий принимает такое направление, которое, очевидно, не соответствовало намерениям Хрущева. «Локомотив истории» — используя метафору, столь любимую марксистами-ленинистами — развивает скорость, не подчиняясь ни Хрущеву, ни его «механикам»: вероятно, никогда еще в коммунистическом мире не переходили с такой быстротой от слов (доклад) к делу (потрясение всего коммунистического мира). С этой точки зрения, 1956 год в истории коммунистического движения — самый мучительный год после 1924 г., когда разразилась борьба за власть после смерти Ленина. Конечно, в истории советского коммунизма немало трудных лет: в 1919 году Белая Армия угрожает самому существованию ленинской власти; в 1921 г. — волнения в городах и деревнях, голод наступает на советский режим; в 1931-32 гг. Сталин начинает массовое истребление «кулаков»; в 1941 г. Гитлер вторгается в страну. И отличительной чертой всех этих трудных лет было то обстоятельство, что всякий раз коммунисты сталкивались с антикоммунистами, то есть их «классовыми врагами». Но в 1956 году коммунисты находились на одной стороне баррикад, и в той борьбе, которая развивалась во всех планах — идеологическом, моральном, военном — они были единственными участниками, безо всяких «классовых врагов» или «империалистов», которые сделали одну-единственную вещь: просто напечатали доклад Хрущева на закрытом заседании, тем самым подтвердив справедливость эпиграфа первого номера газеты «Искра», появившейся в декабре 1900 года: «Из искры возгорится пламя».

Если бы руководство Кремля действительно хотело развивать то политическое направление, которое было указано в докладе, оно должно было бы начать тройное сражение:

1. Прежде всего обнародовать всю правду или, во всяком случае, ее значительную часть о сталинском режиме, длившемся около тридцати лет: за докладом на закрытом заседании должны были быть напечатаны и различные документы, и свидетельства о тех временах, и аналитические работы. Этого, как мы знаем, не случилось: после двадцатого съезда этот доклад не был напечатан, даже частично. В статьях и книгах, появляющихся в СССР, мы не находим малейшего упоминания о нем. В 1959 году на Западе вышло поддельное издание доклада, на русском языке, под маркой Госполитиздата, с указанием тиража — миллион экземпляров. Эта восьмидесятистраничная брошюра была напечатана в Западной Германии, и ее издатель — НТС (русское антикоммунистическое движение в изгнании, Народно-Трудовой Союз) — воспользовался тем же методом, каким пользовались сами большевики до 1917 года, когда они провозили в Россию революционную литературу под обложками вполне благопристойных книг.

2. Наказать виновников и соучастников сталинских преступлений среди партийного руководства (но где провести необходимую демаркационную линию? Не пришлось бы ли тогда начать с самого политбюро?) или, по крайней мере, среди карательных органов, в системе концентрационных лагерей и правосудия. И здесь ничего не было сделано, как свидетельствует об этом Солженицын {39} 39 Александр Солженицын. «Архипелаг ГУЛаг», первая и вторая части, стр. 133, ИМКА-Пресс, 1973. Париж. .

3. Реабилитировать жертвы сталинского террора, оповестить всю страну о их невиновности, возместить им моральные и материальные убытки соответствующим образом. Если эти люди погибли в лагере или тюрьме, — реабилитировать их посмертно и предоставить их семьям денежные компенсации.

Лишь относительно третьего пункта — наименее опасного из трех — кремлевское коллективное руководство решает принять некоторые меры. Так, в 1957 году — незадолго до исключения «антипартийной группы» (Молотов — Каганович — Маленков) — на расширенном заседании президиума центрального комитета обсуждался вопрос о реабилитации военного начальства Красной армии, расстрелянного в 1937 году — Тухачевский, Якир, Уборевич и др., о которых Хрущев ни словом не обмолвился в своем докладе. Но все эти реабилитации осуществлялись с чрезвычайной осторожностью: в какой-нибудь статье, появлявшейся в советском журнале или газете, говорилось, что такой-то руководитель большевистской партии стал жертвой «культа личности» (как будто убивал культ, а не карательные органы!). Иногда уже реабилитированному деятелю партии или государства посвящалась биографическая заметка в дополнительном 51 томе Большой советской энциклопедии. В большинстве случаев реабилитация сводилась к своего рода формуляру: в него вписывалось имя жертвы, и формуляр отсылался семье погибшего.