Йозеф Бодански - Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке

Эти арабы могли быть оперативной группой, взорвавшей бомбу. А загадочный «Судзуки Самурай», который позже был обнаружен полицией, может пролить свет на местонахождение второго водителя— «крутильщика», в обязанности которого входило откручивать и закручивать кран водовоза. Во время взрыва он должен был находиться в водовозе, однако его останки не были обнаружены, а его семья упорно отказывается помогать расследованию — в частности, осмотреть найденные на месте взрыва одежду и обувь. Возможно, второй водитель, после того как поместил в водовоз немного взрывчатки в качестве ложного следа, в последнюю минуту скрылся на загадочном «Самурае».

Остальные участники обеих операций — во главе с Одехом и Фадхилом — накануне взрыва покинули свои посты: в аэропорту Найроби Фадхил, Одех и другие оперативники сели на рейс до Карачи. (Одех позже скажет, что он отправился в аэропорт вскоре после взрыва, пока весь Найроби пребывал в шоке.) В аэропорту, как вспоминал Одех, он, к своему удивлению, обнаружил, что в операции участвовали незнакомые ему террористы. У всех у них были поддельные паспорта и проездные документы. Никто не ожидал по прибытии в Пакистан никаких проблем. Однако по прибытии в Карачи Одех, летевший под своим конспиративным именем Мухаммад Садик Ховайда, был задержан сотрудниками аэропорта. Другие же шесть террористов, с такими же поддельными паспортами, благополучно прошли досмотр. Разъяренный Одех заявил служащим, что он — террорист, возвращающийся в свое убежище в Афганистане. Затем он попытался подкупить их. Но Одех был слишком уж заметной личностью — он был известен ЦРУ, которое специально попросило МВР о его аресте. У Исламабада не было выбора: отказать в просьбе Вашингтону значило бы признаться в поддержке терроризма, что повлекло бы за собой суровые санкции.

Согласно утверждениям пакистанских официальных лиц, последующие три дня Одех «встречался с экспертами МВР, давно занимавшимися афганскими и арабскими моджахедами». Показательно, что употреблено слово «встречался», а не «допрашивался». Исламабад официально признал, что Одех «спокойно и гордо заявил, что он обеспечивал техническую, инженерную и материальную поддержку взрыва грузовика 7 августа в Найроби». Нет никаких доказательств, что Одех рассказывал что-либо пакистанцам. «Признания», которые позже пакистанская госбезопасность предоставила Соединенным Штатам и которые просочились в американские средства массовой информации, — это лишь отчеты МВР о показаниях Одеха. Материал представляет собой смесь правды и своекорыстной дезинформации — например, обвинения бин Ладена в убийстве его наставника Аззама в 1989 году.

После выдачи его в Найроби Одех отказался подтверждать сведения пакистанцев и не признался американским следователям в причастности к взрыву. Американским официальным лицам так и не удалось самостоятельно подтвердить факты, приписываемые Одеху в пакистанском отчете о допросе. В Нью-Йорке Одех сказал своему первому адвокату, что пакистанцы добились от него показаний, лишив его пищи, воды и сна на три дня. Это может быть отговоркой, хотя методы допросов МВР известны своей «эффективностью». Но, похоже, в словах Одеха есть доля истины — а именно, он заявил своему адвокату, что один из следователей «сжалился над ним». «Этот парень сказал ему: мы собираемся использовать тебя — то есть твои признания, — чтобы избежать ядерных санкций со стороны американцев», — процитировал адвокат слова Одеха. Отправляясь в Найроби, Одех — жертва запутанной политики Исламабада — знал, что он уже не вернется.

Для международного исламистского движения, в особенности для его высших руководителей, 1998 год стал поворотным моментом. Связанные растущим присутствием Запада и всепроникающей европеизацией, которая стала возможной благодаря спутниковому телевидению и Интернету, исламисты все же крепли, проведя несколько эффектных ударов и активно планируя провести еще несколько. Весной и летом 1998 года исламисты готовили ряд операций — от Кубка мира до Восточной Африки. Пакистанцы разворачивали военные действия, получив полномочия в Кашмире. Более того, исламисты обдумывали новые подходы к конфронтации консервативного режима на Аравийском полуострове. Эти активные действия были подтверждены массой выпущенных в течение года деклараций религиозного и идеологического характера. Подобные документы позволяли осмыслить эту разностороннюю деятельность в свете доминирующего направления, подчинившего себе мусульманский мир.