Алексей Меняйлов - Сталин - посвящение волхва

На Кит-Кае есть все признаки священной горы: есть дерево, есть целебный источник, по бурятским об ы чаям должна б ы ла бы б ы ть пещера, но пещер ы нет, зато есть солонец. Святыня добурятская. И шаман заснувшему на ней искателю приходит эвенкийский.

Ценю Сергея Алексеева (хулителя Сталина) за точечные прозрения его «Писателя».

Ниже цитата из «Сокровищ Валькирии»:

«.. Когда в квартире никого не осталось, Русинов спросил в упор:

— Ты — саура? Ты поклоняешься солнцу?

— Я — Авега, — с об ы чн ы м достоинством ответил он. — Саур ы живут на реке Ганга, а я лишь приношу им соль.

— Ты можешь объяснить, почему сейчас тебе б ы ло плохо?

— Я слепну, — признался он. — И потому затмение принял за свой срок. А это б ы л не мой срок.

— Но ты каждый день молишься солнцу!

— А т ы , Русин, разве не молишься солнцу?

— Нет!

— Не правда, — заметил Авега. — Все люди от рождения до смерти молятся солнцу. Веруют в своих богов, но почитают солнце. Каждый человек, увидевший утром солнце, обязательно радуется. И говорит: «Какое хорошее солнце! Как солнечно сегодня!» Это молитва солнцу. Ты никогда не говорил так?

— Говорил…

Вот и я говорю: «Здравствуй, тресветл ы й!»

— А хлеб-соль? — нашелся Русинов. — Почему ты попросил?

— Я — Авега, — проговорил он. — Мне нельзя трогаться в путь без хлеба и соли.

— Ты собирался уйти?

— Да, — смутился Авега. — В последний путь… Да только это не мой срок!

В папке с делом Авеги хранилась копия протокола, где значилось, что при личном об ы ске в Таганрогском спецприемнике у него изъят ы сухари и соль.

— Почему ты не ешь соль? — спросил Русинов.

— Я — Авега, — снова повторил он. — Мне можно не есть соли. Когда т ы , Русин, станешь доб ы вать ее, тоже не станешь есть.

— Соль — символ солнца?

— Да, — нехотя проронил он. — Потому люди стали есть соль. И не могут жить без нее, как без солнца.

Значит, изначально горькая соль б ы ла священной? Авега вскинул на него глаза и неожиданно заявил:

— Ты изгой, Русин. Мне нельзя с тобой говорить.

— Хорошо, — согласился Русинов. — Скажи мне только: зачем ты нес соль на реку

Ганг?

— Сауры просили…

— У них что, нет соли? — Есть, — в ы молвил Авега. — Да им нужна священная соль.

— Где же ты берешь ее?

— В пещере… Не искушай рок, Русин! — вдруг жестко проговорил он. — Нас слышит Карна.

Русинову казалось: еще мгновение, еще несколько слов, оброненных Авегой, и откроется нечто недоступное разуму. И этот полубредов ы й разговор внезапно уложится в строгие рамки логики и истин ы . Однако, произнеся имя «Карна», «знающий пути» прочно умолк, и нельзя б ы ло больше терзать его вопросами. Если бы тогда знать, что Авега не единожды уже хаживал в Индию на реку Ганг и приносил туда священную соль! И что в судьбе его, а значит, и в этих таинственных походах принимал участие сам Неру! Ничего этого Русинов не знал и потому при всем своем расположении к Авеге не мог, не в состоянии б ы л поверить ему. Из нагромождения нереальн ы х, фантастических фактов он п ы тался в ы брать рациональные зерна с той лишь целью, чтоб ы хоть как-то проникнуть в его непонятный мир и извлечь информацию, интересующую Институт. Бред сумасшедшего иногда б ы вает гениальным, но чтоб ы принять этот гений, следует самому сойти с ума. И потому Русинов, разговаривая с Авегой, всякий раз м ы сленно, на ходу рассортировывал все, что сл ы шал, и отбирал факт ы для отчета, а многое, на его взгляд, неважное и сумбурное, отбрас ы вал. Это б ы ла своего рода неум ы шленная халтура. В какой-то степени она спасла Авегу от множества вопросов, когда спустя два года за него круто взялась Служба, а также не дала пищи для серьезн ы х аналитических в ы водов, котор ы е могли бы б ы ть основан ы на кажущемся фантастическом материале.

В восемьдесят третьем году Авегу неожиданно забрали из Института в веденье Служб ы . За два года Русинов уже успел забыть о несостоявшейся поездке в Индию, а точнее, о причинах нев ы дачи виз ы . Естественно, никто не знал, почему Служба забрала «источник», и считали, что она таким образом проявляет свой профессионализм и рвение, — дескать, Институт столько лет продержал человека у себя и получил мизерн ы е результаты, а вот мы сейчас покажем, как нужно работать. Авега не б ы л ни арестованным, ни задержанным. Случай б ы л по-своему уникальн ы й, и его содержали скорее как предмет научного изучения, и это значительно лучше, чем психушка либо дом престарел ы х. Где бы еще так следили за его здоровьем, в ы полняли любое возможное желание и придумывали развлечения? Десятки раз он мог бы спокойно бежать, когда вдвоем с Русиновым они уезжали за сотни километров от Института — на родину Авеги в Воронеж, затем к сестре участника экспедиции Андрея Петухова в Новгород. Он же повиновался одному ему ведомой силе рока и не пом ы шлял о побеге…»