Сэм Котте: Караван историй.Эмма Уотсон: «Мне стало по-настоящему страшно»

была сцена. Символичная. Мы втроем — я, Дэн и Руперт — должны были прыгнуть в камин в Министерстве Магии. Исчезнуть там, не зная, что нас ждет впереди. Именно так режиссер Дэвид Йейтс перед началом съемки и сказал: «Вы не знаете своего будущего». По-моему, это была отличная метафора к нашей жизни. Никто из нас после одиннадцати лет в «поттер-мире» не знал толком своего будущего. Но забавно, что эта сцена была не из последней части фильма, а из первой — мы же снимали все вперемежку. А вот последняя сцена, когда мы покидаем Хогвартс окончательно, уже ближе к финалу, была гораздо более эмоциональной и именно поэтому почти не требовала никаких усилий от нас как от актеров. Мы стоим на мосту после битвы, перед тем как в мгновение ока оказаться в будущем. И мост этот построен прямо там, на студии, и с него виден наш «дом», где мы провели столько лет жизни. И я точно знала, что чувствует Гермиона — очень печально расставаться с прошлым. Всегда, мне кажется. Даже если наверняка знаешь, что тебя ждет в будущем. Хотя разве так бывает?..

— Но вы-то свое будущее, кажется, уже определили тогда…

— Вы имеете в виду, что я всех поставила на уши, когда отказалась подписывать контракт на съемки как раз двух последних частей, если мне не разрешат параллельно учиться в университете?

— Именно. К тому же вы ведь решили учиться не в Англии, а в Америке, что, согласитесь, несколько усложняло процесс…

— Я всегда была занозой в заднице у

студии. Их головной болью. Со своей тягой к знаниям. (Смеется.) Вечно им приходилось из-за меня менять и перекраивать съемочные графики. Но раньше мне и в голову бы не пришло уехать учиться за границу. Я всегда полагала — как и мои родители, — что буду учиться в Оксфорде, который, к слову, окончили и они. Стану врачом или юристом. Но однажды летом на каникулах я пошла — вместо того чтобы развлекаться! — на курс шекспировской драмы в Королевской академии драматического искусства в Лондоне. Три четверти студентов на том курсе оказались иностранцами, в основном из Америки. Пообщавшись с ними, мне захотелось учиться именно в американской школе. Там более широкий обзор, нет той узкой специализации в первые годы, как в английских колледжах. Студентам дают шанс самим разобраться, чего они хотят, принять решение, попробовав

себя в разных сферах. Мне понравился такой подход. Особенно если учесть, сколько я всего пропустила за школьные годы, обучаясь на площадке, а не как нормальные дети. А ведь я типичный «ботаник», учиться — мое призвание. Это доставляет мне радость. Но есть и еще одна причина: я поняла, что не смогу попробовать жить «нормальной» жизнью у себя дома. В какой-то момент у меня вдруг возникло чувство страха, казалось, здесь я точно не смогу ни на чем сконцентрироваться и в покое меня не оставят. Боялась, люди думают: «Еще чего захотела — и карьеру, и нормальную жизнь ей подавай! Такие деньги получает, да еще бесплатные сумочки и платья от дизайнеров, так изволь обойтись чем-нибудь одним». Мол, знаменита — так будь добра больше ни на что уже не претендовать.

— В общем, страшно оказалось остаться без привычного мира волшебства…

— Что скрывать, да. Перемены ведь всегда страшат, разве не так? Обычно в это время мы — я имею в виду Дэн, я, Руперт, Том, в общем, вся команда из «Гарри Поттера» — заканчивали свои каникулы и собирались вновь в наш дом — на Leavesden Studios, в Хогвартс. И вот несколько дней назад я почувствовала своего рода зуд — вроде мне же пора снова туда, как же так? А ведь на самом-то деле все закончилось… Странно, и печально, и страшно, и волнующе. Одиннадцать лет подряд жизнь была расписана по дням, часам и минутам. От звонка до звонка, от звука «хлопушки» до следующей «хлопушки». Встаешь рано утром на рассвете, шофер — один и тот же все эти годы — ждет тебя в машине и везет на студию. И так бесконечно. У меня все эти годы была одна и та же

гримерша — Аманда Найт, я часто приходила к ней еще совсем девочкой, и она позволяла мне играть с тюбиками помады, в общем, экспериментировать с косметикой. (Смеется.) Аманда иногда даже разрешала мне самой гримировать ребят из массовки. В нашем кафетерии мне всегда готовили только то, что я люблю. Одни и те же люди там работали на протяжении всех этих лет. Они знали, какие яйца любит Дэн, какой густоты подлива должна быть у Руперта в его любимой пасте… Согласитесь, очень трудно привыкнуть, что этого больше нет…