Виктор Суворов - Спецназ

Специалисты говорят, что волчица никогда не убивает своих слабых волчат. Она заставляет сделать это других своих волчат. Волчица сама дает волчатам первый урок групповой охоты. И первой жертвой волчат является их слабый брат. Но, когда слабейший уничтожен, волчица охраняет остальных. В случае опасности она скорее пожертвует собой, чем позволит кому-либо нанести им вред. Уничтожением слабейшего волчонка волчица сохраняет чистоту и силу своего потомства, позволяя жить только сильным. Это очень похоже на процесс отбора внутри спецназа. В действительности слабого солдата не убивают, но выбрасывают из спецназа в более спокойный род войск. Однако, когда отряд выполняет серьезную операцию в тылу врага, волчата спецназа убьют своего товарища без колебаний, если он проявит слабость. Убийство слабого является результатом не судебного решения, а линчеванием. Это может показаться варварством, но только делая так волки сохранили свою силу в течение миллионов лет и были хозяевами лесов до тех пор, пока более ужасный хищник – человек – не начал уничтожать их в массовом количестве.

Но волчица имеет и другую репутацию, ведь не случайно римляне для центурий использовали волчицу как символ своей империи. Сильная, безжалостная и, в то же время, заботливая и нежная, волчица растила двух человеческих детенышей: может ли быть более впечатляющий символ любви и силы?

Внутри стаи волки ведут постоянную борьбу для того, чтобы занять более высокое положение в иерархии. И я никогда не видел внутри спецназа того, что можно было бы назвать солдатской дружбой, по крайней мере, ничего подобного тому, что я видел в танковых войсках и пехоте. Внутри спецназа ведется ожесточенная борьба за место в стае, близость к вожаку и за место вожака. Во время этой борьбы за место в стае солдат спецназа иногда способен продемонстрировать такую силу характера, какую я больше никогда не видел нигде.

Избиение молодых призывников, которые только начинают свою службу является попыткой части стариков сохранить свою доминирующую позицию в отделении, взводе или команде. Но среди рекрутов также идет не менее жестокая борьба за верховенство. Эта борьба принимает формы постоянной битвы между группами и отдельными людьми. Даже среди стариков не все находятся на одном уровне: у них тоже имеются различные уровни подчинения. Самый высший уровень прилагает все усилия для удержания тех, кто пониже под своим контролем. Это очень трудно, поэтому если молодой солдат делает попытку противостоять тому, кто прослужил на полгода больше, то тот, кто прослужил больше будет поддержан не только такими же как он, но и более длительно прослужившими: салаги не только атакует служащего дольше (не имеет значения кто он и что более старослужащие думают о нем), но и подрывает установленную в течение десятилетий традицию спецназа и остальной Советской Армии в целом. Несмотря на все это, наблюдаются постоянные попытки протеста нижестоящих классов, которые иногда бывают успешными.

Я помню крайне жестокого и сильного солдата, известного как Черт, который, прослужив полгода, создал группу из солдат всех сроков службы и возвысил ее не только в своем взводе, но и над всей ротой. У него было хорошее чувство группы. Он и его группа никогда не нападали на стариков в нормальных условиях. Они терпеливо ждали, когда один из стариков сделает что-нибудь позорное по стандартам спецназа, например что-нибудь украдет. Только после этого они нападали на него, как правило, ночью. Черт был очень искусен в провокации. Например, украв бутылку лосьона после бритья у солдата, он подкладывал ее кому-либо из своих врагов. В спецназе нет краж. Кража всегда очень быстро раскрывается и безжалостно наказывается. И Черт, конечно, принимал участие в руководстве наказанием.

Но превосходство в отрядах спецназа определяется не только кулаками. В группе Черта был солдат по кличке Косой, человек среднего роста и телосложения. Я не знаю как все это произошло, но вскорости стало видно, что, хотя Черт верховодил над всей группой, он никогда не противостоял Косому. Однажды Косой публично подшутил над ним, обратив внимание на его уродливые ноздри. По компании прошел легкий смешок, а Черт был явно унижен, но по каким-то причинам он не нашел нужным поупражняться в своей силе. Вскоре Косой занял в этой группе высокое положение, но его никогда не видели дерущимся с кем-то или командующего кем-либо. Он попросту говорил вполголоса Черту, чего ему хочется, и тот использовал свою силу для влияния на всю группу. Это продолжалось около трех месяцев. Как эта система работала и почему, для нас, офицеров, было неизвестно. Мы наблюдали за происходящим со стороны, не вмешиваясь и не пытаясь заглянуть в нее более пристально.