Асика я почти сразу и увидела. Он сгоревший был, но лицо сохранилось. Легко узнать было. Я подошла к нему, села рядом…
Что вы, какие слова… Я не знаю, не знаю таких слов…
Вот жизнь твоя, — бежишь, скребешься, надеешься, думаешь: чуть-чуть, чуть-чуть до счастья осталось!.. Потерпеть, стиснуть зубы… Деньги, квартира… (Рыдает.) А может, им и не нужна была эта квартира! Эти чертовы деньги!.. Может, они меня ждали, ждали, что я встречу их у школы, накормлю горячим супом и пойду с ними домой…
Какой есть дом… Пусть не свой, какая разница, черт возьми?! Дом — это там, где мать… Там, где тебя ждут… Согреют, накормят… (Плачет.)
Почему я не понимала этого — тогда?
Знаете, как мы спали? Втроем на одном диване. Я думала: Боже, как тесно! Втроем на одном диване. Один рядом ложился, другой «валетом». А я не понимала, какое это счастье — когда они рядом, и спят со мной на одном диване…
Хотите, я расскажу вам, как я искала Соса четвертого сентября? Его среди опознаваемых не было, пришлось искать среди сгоревших… И я… Если видела тело… Похожее на него ростом… Я ложилась рядом и мерила: докуда пятки его дотянутся.
Он спал «валетом», и его пяточки вот сюда упирались (проводит ладонью до подмышечной впадины).
На меня смотрели, как на ненормальную. А я уже ничего не понимала, не чувствовала. Ложилась рядышком прямо на голую землю, ноги вытягивала и смотрела — мой это мальчик или не мой…
Вот такое наказание Бог для меня придумал… Но один раз и мне плохо стало… Я легла, а на меня черви заползли… Белые, толстые… (Передергивает плечами.) Они были повсюду… (Закрывает лицо руками.) Они ползали по нашим детям и расползались по земле, к самому забору… Дети лежали под открытым небом… И матери, которые искали своих детей, видели все это… И черви ползали по ним…
Как больно…
Я нашла только одного мальчика, похожего на Соси-ка. Он по росту был похож. Пяточки вот сюда упирались… Как во сне все… Вспоминаю как сон… Но я хочу рассказать вам все до конца. Сколько вам лет? А мне тридцать. Я хочу, чтобы вы знали, какой бывает жизнь, какая она странная, непостижимая, эта жизнь…
Я говорила о том, что нашла мальчика, похожего на моего. Он был сгоревшим — как черная головешка.
Три дня назад мои мальчики мерили черные костюмы с белоснежной рубашкой, галстуком, — и вот я смотрела на них и самой себе завидовала. Какие красивые! Какие сильные! На них на улице оборачивались… Я смотрела на них, когда они примеряли костюмы, и думала: ну вот, мои мужчины уже почти выросли…
Три дня… Три дня всего… И вот я лежу на голой земле, вытянувшись по струнке вдоль черного, обуглившегося скелета…
Как такое возможно, скажите?
Я долго сидела над тем тельцем… Не могла понять: он это или нет? Потом смотрю: а в паху остался крохотный кусочек несгоревшей ткани. Я его аккуратно достала, смотрю: знакомый рисунок. Я несколько пар таких трусов в конце августа купила.
Звоню отцу.
— Папа! Папа! Срочно найди трусы, которые я недавно им купила. В шкафу, на средней полке.
Он роется в шкафу, чертыхается.
— Нашел!
— Давай рисунок сверять. Белый фон, на нем вразброс: слонята…
— Слонята, — подтверждает он.
— Тигры…
— Тигры, — голос у него все тише и тише.
— Рыжий жираф…
— Жираф… жираф, — и всхлипывания.
Отец приехал с этими трусами, в ладошке зажатыми, прямо в морг. Не приехал — примчался! Стоим мы над этим мальчиком, разглядываем тот клочок, что на нем остался, и громко плачем.
…Мой папа так рыдал тогда, — я его никогда не видела плачущим, а тут сел на колени прямо в грязь… прямо перед этим телом… Руки к небу поднял, и как начал кричать…
Страшно, когда мужчины плачут… Женщины — как-то привычно… А когда рыдает мужчина, сразу хочется умереть: значит, уже никакой надежды…
(Долго молчит.)
Представляете, мы все-таки ошиблись… Это был не он. Мы чужого мальчика приняли за своего. Соседка наша в том же гастрономе покупала точно такие трусы своему мальчику — сверстнику Соса, и точно в таких же трусах он ушел 1 сентября в школу.
А знаете, почему мы все-таки похоронили не своего? Когда я нашла этого мальчика — и по росту подходящего, и в таких же трусиках, — я в первый раз за десять с лишним лет заговорила с бывшим мужем. «Умоляю, сдай кровь на ДНК, я не могу быть уверенной, он весь сгоревший…» И через пару дней он звонит: да, сдал, это наш. Я поверила и забрала того мальчика из морга домой.
А через месяц почти: «Вы похоронили не своего ребенка, ваш еще не найден»… Он обманул меня, обманул своего сына — не сдал кровь. Боялся, что врачи узнают, что он наркоман, представляете? Даже после смерти сына отец ничего не смог сделать для него…
Читать дальше