Борис Леонов: Так закалялась сталь

Время вошло в молодую советскую литературу не только фактором жизни героев произведений, но и одним из активных соучастников великого преобразования страны, созидания социалистического Отечества. Оно было молодо, дерзновенно, как и авторы первых книг молодой советской литературы. Эстафету революционного порыва, напора, ратного и трудового подвига, в которых закалялась сталь советского характера, формировался облик советского человека, приняло от старших товарищей и поколение тех, кто входил в литературу в начале 30-х годов. Среди них был и Вадим Михайлович Кожевников.

Известность пришла к нему в конце 30-х годов, после того как он опубликовал один из лучших своих рассказов "Сорок труб мастера Чибирева" (1936 г.). И тут, в свете этого несомненного успеха, вдруг обнаружилось, что Вадим Кожевников, оказывается, был уже далеко не новичок в литературе, что к тому времени он написал много рассказов о советских людях, об их ратных и трудовых делах. И среди них такие рассказы, как "Девятое знамя" (1933), "Александр Иванович" (1935), "Веселый человек" (1935) и др. Позднее они составили первую книгу писателя - "Ночной разговор" (1939).

Первые же литературные опыты его относятся к середине 20-х годов, когда он работал в военной печати и ему хотелось рассказать о мужественных людях, защищающих мирный труд соотечественников. В 30-е годы он с удостоверениями журналов "Красная новь", "Рост", "Смена", "Огонек", газеты "Комсомольская правда" много ездил по стране, участвуя в великом трудовом походе первых пятилеток. На страницах этих изданий публикуются его очерки и рассказы, репортажи и зарисовки о моряках в людях флота ("Порт"), о шахтерах Донбасса ("Динамит-парни"), о металлургах Краматорска ("Разливна"), о работе клуба и клубных работниках ("За клубным руном") и т. д.

С тех пор не угасла в писателе эта тяга к живому герою времени, к героическим будням новостроек. И поныне его рассказы, очерки, статьи об увиденном и пережитом на Крайнем Севере или в Средней Азии, в Сибири и за рубежами страны можно часто встретить в центральной периодической печати.

Но уже первые его рассказы несли в себе такой отсвет жизненности и реальности, что невольно воспринимались многими как очерки. Собственно, в этом не было никакого противоречия: все, о чем бы ни писал Вадим Кожевников, непосредственно было связано с действительностью. Рыцарское верноподданство быстротекущей жизни в ее героических свершениях требовало от писателя быстрого отклика на все наиболее важные и актуальные вопросы дня. Это, видимо, обусловило и закрепило приверженность к малой форме рассказу, новелле, очерку, к лаконичному языку, короткой фразе, которую он стремился нагрузить как можно большим смыслом. Это стремление сохранилось у Вадима Кожевникова и со временем обрело специфику его писательского "почерка".

Рассказы его отмечены стремлением раскрыть черты характера человека нового мира, становление в нем новых качеств, достойных времени. Сама специфика рассказа способствовала этому. Ведь рассказ, показывая жизнь человека в какой-то крайне ограниченный срок, заставляет помнить о ценности каждого прожитого мгновения. Это особо заметно в рассказах Вадима Кожевникова, где порой мгновения оказываются равными многим дням жизни, ибо в них, в этих мгновениях, человек обнаруживает себя всего и до конца. Разве не таковы рассказы о мастере Чибиреве или машинисте Полещуке ("Гудок")?!

Когда-то Полещук был горновым на домне, но произошла авария и он получил сильный ожог. Страшнее было то, что было обожжено сердце огнем страха - не мог он больше работать у печи. Ушел с завода. Окончил курсы машинистов и волею судьбы оказался вновь на заводе, в транспортном отделе доменного цеха. Стал развозить ковш с чугуном и шлаком.

Такова предыстория жизни этого рядового человека, которому суждено было свершить трудовой подвиг: он в решительный момент, грозящий катастрофой, сумел поймать струю чугуна в малое отверстие грушевидного ковша-термоса. Из восемнадцати страниц рассказа самому деянию Полещука отведено всего две страницы. Композиционно рассказ напоминает стихотворение с взрывной финальной строфой, в которой сосредоточен основной смысл развития темы.

Рассказы Вадима Кожевникова роднит с поэзией и их лирическое взволнованное "состояние", которое проявляется в повышенной эмоциональности повествования. Все это выдает страстную убежденность писателя в отношении к рассказываемому и к своим героям. В этих лирических откровениях уживаются органично задушевная мягкость и гневная ирония, светлый юмор и жесткий сарказм.