Ведь Великая Революция положила начало современной Франции, той самой Франции, где потомки дворян и крестьян и ремесленников-санкюлотов обладают равными правами, где людей не секут на конюшне и не забивают насмерть за то, что они не сняли вовремя шляпу перед высокородным сеньором, где можно исповедовать любую религию или не исповедовать никакой без риска оказаться в застенке, а то и на костре инквизиции «Матушки-Католической Церкви», где новые механизмы и просвещение народа не объявляются бесовскими выдумками и церковные органы не накладывают запреты на научные исследования, где, наконец, для того чтобы получить полноценное образование, не надо иметь среди предков дружинников Карла Великого.
И, кроме того, под трехцветным знаменем Революции не только казнили аристократов, но и с блеском побеждали в боях в Италии, в Египте, под Аустерлицем, приумножая славу Франции и присовокупляя к победам Королевства не менее, а иногда и более славные победы Республики. И «Марсельеза» звучала не только при расстрелах священников во времена террора, но и тогда, когда Франция, обновившаяся и омолодившаяся в огне Революции, стала одной из ведущих европейских, да и мировых держав.
Разумеется, современный французский либерал и уж тем более консерватор не видит дореволюционную историю Франции в одних лишь черных красках, он ценит красоту фресок и витражей средневековых соборов, великолепие Лувра и Версаля. Революционные страсти давно схлынули и он не будет морализировать по тому поводу, что пока аристократия сорила деньгами во дворцах, в хижинах от голода умирали бедняки, хотя это — подлинная правда. Он даже искренне вздохнет о жертвах и жестокостях Революции и, может, поиронизирует над наивностью якобинцев, веривших, что после Революции наступит Царство Свободы и Разума, в котором все социально-политические и экономические проблемы сами собой решатся. Но не более, потому что он понимает, что таковы законы истории. Нигде и никогда общество не переходило от средневекового типа организации к современному без политических жестокостей и идеологических утопий. И моральные принципы он не станет подменять глупым, хоть и эффектным морализаторством. Он понимает, что абсурдно и антиисторично вычеркивать Революцию, забывать ее победы, выпячивать ее грехи и вздыхать по «Франции, которую потеряли». Он любит Родину такой, какой она досталось ему от отцов и дедов, и ради невыполнимого желания второй раз войти в Гераклитову реку Истории не станет разрушать реальное настоящее, на потеху и к вящей выгоде врагов Родины.
3. 7 ноября в России, как и 14 июля во Франции — это праздник отсчета качественно нового, современного этапа истории страны. Действительно, с Революции Октября 17-го перестала существовать старая Россия — с царями Освободителями и царями Палкиными, с дворянами, проматывающими крестьянским потом заработанное в Ниццах и Баден-баденах, и с гениями дворянской литературы, с университетами, закрытыми для простолюдинов и инородцев, и с учеными мировой величины, с унизительным именованием нерусских подданных инородцами в своей собственной стране и ущемлением их в правах и с участием башкирских дивизий во взятии Парижа, с законом о кухаркиных детях и с благотворительностью Императриц, с благочестием русских духовных особ и с запретом Священным Синодом строить в Москве метро в начале ХХ века, так как, по мнению тогдашних членов Синода, «под землей может быть только ад». Хорошо это или плохо — это вопрос вкуса. Автору этих строк, например, очень импонирует консервативный и традиционный дух старой Империи и сильно претит ее западопоклонничество, внутренняя социальная расколотость и забвение московского, евразийского пафоса. Однако, что бы мы ни говорили, Империя эта ушла в небытие. И не благодаря воле большевиков, которые, кстати, были одной из самых малочисленных партий до Революции и в Февральском перевороте, покончившем с монархией, фактически участия и не принимали. И даже не благодаря усилиям антимонархистов-либералов, английской и французской разведок и пресловутых «зловредных масонов». Просто государство старого типа сгнило до основания, полностью утеряло свою легитимность в глазах народа, перестало отвечать вызовам нового времени, что показали неудачи и русско-японской и русско-германской войн и массовое предательство монархии всеми слоями населения — от генералитета до солдат. Иначе не объяснить, почему трехсотлетняя монархия Романовых, по выражению философа Василия Розанова, «слиняла за три дня». Старая Россия была обречена, и она рухнула при полнейшем равнодушии ее подданных.
Читать дальше