Дмитрий Быков - Статьи из журнала «GQ»

И это обещает нам долгую, хотя и не очень счастливую жизнь.

№ 12, декабрь 2008 года

Вот они стоят передо мной, как живые, их так часто показывают по телевизору, что реальность, кажется, ничего уже не добавила бы к сложившемуся представлению. С одним из них я пил чай, другого видал на предвыборном митинге — прочие впечатления, так сказать, дистанционные. Правда, я читал их книжки. Публицистику одного и подборку речей другого. Вот они, два юриста, почти ровесники — большой черный и небольшой белый, Обама и Медведев, если кто еще не понял. Я не собираюсь, конечно, сравнивать двух президентов, которым досталось рулить в эпоху всеобщего кризиса. Я даже допускаю, что по итогам их президентств Обама может оказаться на свалке истории, а Медведев в худшем случае тихо сойдет с арены, а в лучшем окажется в полном шоколаде. В нашем контексте даже Черненко запомнился как милый такой персонаж — потому что ничего от него не зависело и править можно было, не приходя в сознание. Все это понимали. Когда власть ничем, кроме собственной риторики, реально не управляет (имею в виду не частные экспроприации, слияния, поглощения и пр., а большой исторический процесс) — ее и обвинить, собственно, не в чем.

Но я хотел про Обаму, потому что про него интереснее. У него как раз вилка огромная — он войдет в историю либо великим деятелем, либо совершенным ничтожеством. Потому что у американцев сейчас примерно такая же ситуация, как в первой половине 30-х: сравниваю не депрессии, а степень исчерпанности парадигм. Рузвельт предложил не то чтобы социалистическую, но национально-объединительную программу, и Обама должен сделать то же самое. Предложить универсальные ценности. Привлечь внимание к бесправнейшим. Внушить новые основания для самоуважения. И пока — судя по его риторике — он справляется отлично. Точно чувствует, в какую сторону перекос. Понимает, как его выправлять. Дельно предлагает понизить количество юристов и повысить — инженеров. Ругает на чем свет стоит систему здравоохранения. Справедливо замечает, что в Америке хорошо спекулянтам и плохо рабочим. Короче, помаленьку возвращает мир к реальности. При этом он не ругает клерков и биржевых спекулянтов, весь средний класс, чьими усилиями надулся финансовый пузырь. Он не говорит (как говорили они сами в свое время всем остальным): «Ваше время прошло». Он напоминает, что не время разъединяться, потому что и страна называется «Соединенные Штаты».

Это и есть нормальный ответ на кризис: инновация. Вспомните, ведь в 1961 году в СССР были серьезные трудности с продовольствием. Была грабительская, по сути, деноминация. Были серьезные трения в руководстве. А что мы помним о 1961 годе? Что Гагарин полетел. Страна вылезет из любого кризиса, если будет постоянно напоминать себе, что она — великая. Возбудительные речи и самовосхваления тут не срабатывают. Надо ставить себе великие задачи и триумфально их решать. Причем задачи эти могут быть совершенно непрагматическими, вроде того же космоса (когда он стал рутиной, а ничего взамен не нашлось — советский проект немедленно сдулся). Избрать первого черного президента — проект, вполне совместимый с запуском Гагарина в космос. А первый он, кстати, не только в расовом смысле (который вообще играет десятую роль для всякого разумного человека). Он еще и первый писатель, избранный американским президентом, причем писатель настоящий, не просто партийный публицист: он три года писал «Мечты моего отца», специально брал грант Чикагской юридической академии, чтобы съездить в Кению и на Бали и изучить некоторые аспекты расовых проблем; и на Бали не отдыхал, а опрашивал коренное население, которое туристы обычно не замечают вовсе. Кроме того, он первый социальный работник на этом посту — по крайней мере, с начала ХХ века. Не партийный чиновник, не магнат, не бюрократ — обычный организатор социальной взаимопомощи из Чикаго, и довольно эффективный, судя по степени его популярности в городе. Вы скажете — этого мало для успешного президентства? Но покажите мне хоть один реальный успех нашего президента, кроме чисто административного лоска, которым отличалась при нем работа путинской администрации.

А чем отвечает на кризис Россия? Инноваций — ноль, зато налицо консервативнейшая и абсурднейшая мера. Давайте-ка увеличим президентский срок до шести, а парламентский — до пяти лет. Похоже на послебесланную меру, которая не ужаснула только самых толстокожих: у нас тут террор, так давайте в ответ отменим выборность губернаторов!