Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»

Я, конечно, сочувствую травме эмиграции — «вечно жалок мне изгнанник, как обреченный, как больной», — но когда ее избывают злорадным поношением, как-то настораживаюсь, что ли. Хочется попросить экс-соотечественников заткнуться или выбирать выражения в интернете.

То, что будут ехать, — факт. То, что одни будут обзывать эмигрантов предателями, а другие святыми — тоже бесспорно. Хочется призвать всех к осмотрительности: не их надо обсуждать, честное слово. Они — просто люди, сделавшие свой трагический выбор. У каждого свои причины — у кого-то пиар, у кого-то неразрешимая личная ситуация, а у кого-то общественный протест. В конце концов это личное дело каждого — где жить. Но вот страна, из которой примерно раз в 20–30 лет извергается новая волна исходов, наверное, живет как-то неправильно. Ей стоит, наверное, задуматься о том, почему несколько раз в столетие половина ее населения оказывается никому не нужна. Я не уверен в светлом будущем такой страны, потому что рано или поздно могут ведь уехать почти все.

А те, кто останется, — это вовсе не патриоты, как вы могли подумать. Это какой-то новый биологический вид, приспособившийся наконец к стране, которой не нужны ее лучшие граждане.

№ 617, 5 июля 2007 года

Глава Чечни попросил денег на развитие туризма на его малой родине. Надо дать. Более того, нельзя не дать. Когда Рамзан о чем-нибудь просит, кощунственна сама мысль об отказе. Человек, замиривший Чечню и держащий ее в кулаке, имеет право на благодарность России.

Когда-то взятие заложников было хоть и массовым, но все же точечным мероприятием; сегодня в заложницах у Чечни оказалась вся Россия, потому что если молодому президенту что-нибудь не понравится, он быстро может переориентировать нынешний символ мира и стабильности. И бороться с ним окажется потруднее, чем с Джохаром Дудаевым. Тот сохранял в душе остатки советскости и даже уважения к российской государственности. У нынешнего лидера этих предрассудков нет. О нем положено говорить уважительно. Что бывает с теми, кто говорит неуважительно, все видели. Поэтому надо дать. И если попросит на развитие чеченской кинематографии, чеченского лыжного спорта, чеченского морфлота, тоже лучше не отказывать.

Правда, план развития чеченского туризма может оказаться вполне реалистичным. Места больших трагедий со временем обязательно превращаются в музеи — взять хоть Помпеи. Страшноватое место, одни гипсовые слепки мертвых жителей чего стоят. Я уж не говорю об Освенциме — там происходили вещи пострашнее Помпей, ибо извержение вулкана хоть не ставит под сомнение человеческую природу в целом, а нацистские лагеря сильно расширили представление человечества о самом себе. Но и такой музей нужен — чтобы помнили.

В Чечне определенно есть на что посмотреть — то, что там происходило, тоже раздвигает границы современных представлений о человеке. Легкомысленное слово «турист» в таких случаях звучит кощунственно, но другого пока не придумано. Зверств хватало с обеих сторон: Чечня может отлично проиллюстрировать мысль о гибельности любого национализма. Или рассказать о трагедии распада империи. Или об опасности радикального ислама. Или об армии, которой не за что воевать и не во что верить, а собственное военное начальство предает воюющих на каждом шагу. Но боюсь, что ничего подобного мы в нынешней Чечне не увидим: там сейчас вовсю наводят лоск, недовольных голосов не слышно, оппозиция отсутствует, и музей, рассказывающий о похищениях и зачистках, расстрелах и зинданах, садизме и беспомощности, вряд ли будет выстроен в Грозном. И память свежа, и от повторений никто не застрахован, и вообще, нечего нарушать стабильность.

Но ведь и такая Чечня может служить отличной приманкой для туризма! Много ли вы можете сегодня в мире насчитать стопроцентно поддерживаемых народом тоталитарных систем, вдобавок открытых для посещения? Давно ли видели настоящий культ личности? Не хотите ли увидеть портреты главы государства на каждом шагу, счастливые лица граждан, наслаждающихся реставрацией, восстановленной столицей республики, которой, казалось, никогда не обрести прежнего уютного вида — и на тебе? Отличный повод поговорить на модную тему о «национальной матрице». О том, что нельзя сломать систему, но можно подобрать ей правильного вождя. О том, что если война не выигрывается своими руками, можно выиграть ее чужими. В общем, фирма «Чечтур» явно не прогорит. Есть опасения, что вся Россия скоро может стать ареной такого познавательного туризма. Церкви-то во многих странах есть, а вот феодальное общество в постиндустриальном обличье — только у нас.