Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»

Впрочем, у нас никогда особо не скрытничали. Незабвенный Геннадий Янаев, чье семидесятилетие мы отпразднуем 26 августа сего года, так и заявил прессе в свое время: на здоровье, мол, не жалуюсь, жена довольна. После этого разместить фотографию довольной жены — уже нормальный пиаровский ход: видите, как ей хорошо? Скоро и вам будет так же! Что еще может сегодня сделать отечественный политик, чтобы заявить о себе? Особо рот пооткрывать, если хочет сохранить место, ему уж точно не дадут. Инициативу он может проявлять только в рамках чужой инициативы, озвученной свыше. Политическая риторика на диво однообразна что во внутренних делах, что во внешних. Даже коммерцией уже особо не позанимаешься, хотя коррупция у нас традиционно куда более живуча, чем свобода (собственно, коррупция и есть ее последнее прибежище). Государство зорко следит, как бы второстепенные персонажи не мешали обогащаться первостепенным. Словом, куда ни кинь — простора для самореализации у крупного чиновника или масштабного идеолога не осталось вовсе. Вся активность может быть направлена разве на демонстрацию своей верноподданности. Как развлечься? Чем прогреметь? Только заснять на пленку собственное совокупление и отослать Флинту, заодно слупив с него миллион.

А чтобы здесь, на Родине, не было неприятностей, чтобы заодно продемонстрировать патриотическое рвение, совокупляться они будут на фоне государственной символики или родных березок. В последнее время все патриотическое удивительно их возбуждает.

№ 598, 7 июня 2007 года

У Набокова есть рассказ «Занятой человек» — о том, как эмигрантскому фельетонисту предсказали смерть в 33 года. Он доживает до этого возраста, все больше боясь гибели, — и в соседней комнатенке в его пансиончике появляется Энгель, ангел-хранитель, добрый и милосердный, оберегающий его от неприятностей. И когда героя вот-вот должны убить по идиотской случайности, Энгелю приносят телеграмму «Soglasen prodlenie». Несчастный фельетонист спасается. С первого знакомства с этим прелестным рассказом два заветных слова представляются мне символом Божественного милосердия. Кажется, придется пересматривать отношение к ним. Конституционный суд, видимо, скоро пришлет такую телеграмму нашему президенту, мягко намекнувшему в интервью российским и зарубежным журналистам, что четырех лет для президентского срока маловато. И тогда эти слова рискуют оказаться символом нового самодержавия.

Что КС примет именно такое решение — к бабке не ходи. Что президент пожелал, да при иностранцах, да при журналистах, — то сбывается автоматически. Сложнее с последствиями. Можно еще согласиться с аргументацией насчет того, что очередному президенту нужно два года лишь, чтобы войти в курс дела. Но это верно и применительно к американскому президенту, избираемому на четыре года, — и ничего, справляется. Путин утверждает, что ему было легче: он-то успел поработать в высших эшелонах власти, побыл премьером… Но преемник тоже не с улицы в Кремль зайдет. Кто бы им ни оказался — опыт руководства как минимум отраслью будет налицо. Не думаете же вы, в самом деле, что президентские выборы выиграет кто-нибудь из бюджетников или среднего класса? Пять, а то и семь лет президентского правления (готовьтесь к семи, у нас президентские пожелания удовлетворяют по максимуму) — это почти два нынешних президентских срока. За семь лет все клетки человеческого организма обновляются полностью. И вы хотите, чтобы каждый из нас полный жизненный цикл проживал при одном самодержце? Да еще, если ему повезет (а при нынешней социальной инертности такой шанс велик), все 14? Неужели один человек — при достаточно напряженном графике и честной способности выкладываться — способен отвечать на вызовы времени в течение 14 лет? Путин всего семь у власти, и то видно, как он устал, как раздражен, как внешние его успехи компенсируются грубейшими срывами во внутренних делах, как его окружение борется с малейшим намеком на оппозицию, как замерла общественная жизнь в стране… На 14-м году такого правления двоемыслие в стране процвело бы окончательно, а цинизм дошел бы до таких пределов, что застой покажется разгулом вольномыслия… Стабильность — вещь хорошая. Но она не самоценна и не самоцельна: есть более достойные задачи. Власти же наши — готовясь, как всегда, к вчерашним сражениям, — полагают, что страна бредит покоем и достатком, что ей так и нравится полудремать в полуразложении, что сырьевой рост вечен, а интеллектуальный вакуум полезен…