Орхан Джемаль - Война. Хроника пяти дней - Мирись, мирись, мирись

К одной из таких ополченских групп для начала я и прибился, покинув заднее сиденье иналовской девятки служившей этой ночью мне постелью. Обычные местные парни в разномастном камуфляже. Кое кто уже в трофейных натовских касках. Вооружены старенькими Калашниковыми калибра 7,62 с деревянными прикладами. В лучшем случае на группу один гранатомет, один пулемет и одна снайперская винтовка.

Косые лучи восходящего августовского солнца золотили улицу, асфальт которой был вспахан танковыми траками, искрились в стекольных осколках устилавших обочины, подсвечивали опалины на стенах домов, играли на боках рассыпанных гильз от грузинских снарядов.

Ополченцы снабдили меня бронежилетом и повязали на рукав белую ленту: «чтоб не перепутать с грузинами». Предложили взять и автомат — на всякий случай. Жилет взял, от калаша отказался: профессия не позволяет.

— Скажи, если передумаешь, — предупредил молодой чернявый осетин, — Сейчас никто не разбирается, журналист, не журналист… Мы вчера сами тут твоих американских коллег постреляли.

— А вот отсюда поподробнее, — заинтересовался я.

Выяснилось, что на ребят, стоявших на окраине Цхинвали выскочил джип. Оттуда сначала поздоровались: «Гамарджоба!», а когда ополченцы схватились за оружие, джип развернулся и рванул в сторону грузинских позиций. Машину сразу же обстреляли, и когда она остановилось и сползла в кювет, внутри оказались четверо раненных журналистов. Вроде бы они работали с грузинской стороны.

— Американцы походу, — уверял меня парень, изрешетивший эту машину. — Один, правда, вроде как хохол, но думаю никакой он не хохол…

— А почему эти американцы с вами по-грузински здоровались?

— Не знаю. Но у них были паспорта США. Ну и я так понимаю, среди них были грузины, работавшие на пиндосов.

— И вы их, разумеется, добили?

— Зачем? В больницу повезли. Двое, правда, дорогой умерли, а остальные и сейчас там.

— На какое издание они работали?

Парень только оскалил зубы:

— Да хер их знает!

Два дня мне было не до выяснения судьбы коллег. Но 10-го, когда бои за Цхинвали прекратились, я вспомнил этот рассказ и позвонил в Тбилиси своему старому другу Малхазу Гулашвили. Он был владельцем главной англоязычной газеты Грузии Georgian Times.

— Дорогой! Я сейчас в Южной Осетии. И услышал тут историю про убитых американских журналистов, но толком никто ничего не говорит. Может это и грузины-стрингеры. Никто из твоих не пропадал?

Малхаз долго костерил российскую военщину и Саакашвили, который заварил эту кашу, сообщил, что все его люди целы, и попросил, чтоб я позвонил ему, если выясню детали. На прощание он ультимативно потребовал от меня быть осторожнее:

— Если тебя убьют, я и вашему Путину, и нашему Мишико яйца оторву!

Мне пришлось отправиться в разбомбленную республиканскую больницу, куда, по словам осетин, отвезли раненных американцев. Больница несмотря, ни на что продолжала функционировать. Операционная и палаты были обустроены в подвале. Дежурный врач сразу же выложила паспорта убитых американцев: ими оказались хорошо известные мне Гига Чихладзе и тбилисский фотограф Саша Климчук. Перед войной Саша дулся на меня, за то, что я не нашел времени встретиться с ним и поужинать на грузинский манер (весь вечер и полночи), когда в последний раз ездил в Тбилиси. Рано утром в первый день войны ему звонили из Newsweek.

— Саш, поделишься фотографиями с вашей стороны.

— Разумеется, я через час туда еду, эксклюзивных фото хватит на всех…

И Саша и Гига работали с грузинской стороны, но на российские издания. Осетины застрелили своих.

— Смотреть на них в морг пойдете?

Я отказался. Потом вызванная старшая сестра повела меня в подвал, где среди ополченцев, защищавших Цхинвали, и пострадавших мирных, лежали и мои раненные коллеги. Два дня назад они оказались в плохом месте в плохое время. Один действительно был американцем, его звали Винстон Фазерлли. Второй, — совсем юный грузинский парень Теймураз Кигурадзе. Оба работали на американский «Мессенджер». Винстон был серьезно ранен в ногу, ему требовалась операция, которую в Цхинвали сделать не могли. Врачи договаривались о его перевозе во владикавказский госпиталь. Теймураз имел пустяковое сквозное в руку. Он был сдержан, вежлив, собран.

Мы разговорились:

— Здесь не ловит. Хочешь, поднимемся из подвала, позвонишь домой по моему мобильнику?