Константин Воронков - Алексей Навальный. Гроза жуликов и воров

Националист – это настоящий патриот, который ставит интересы страны и нации выше своих интересов. Который не видит ничего ужасного, пугающего и табуированного в национальных темах. Это европейски ориентированный человек.

Русский национализм – это идеология, близкая к европейскому мейнстриму куда больше, чем принято думать. Он ближе к нему, чем русского формата либерализм, все это правое дело. У него, может быть, есть какие-то изоляционистские позиции, но такие позиции есть у половины партий Великобритании или Швейцарии. В этом нет ничего пугающего…»

NAVALNY.LIVEJOURNAL.COM:

Если в заведении под названием «Хурма» все напиваются и кричат «Слава России!», это фошызм?

«…В общем, все это никого особенно не трогало, пока я не начал критиковать Явлинского. Например, в Красноярске у нас был член партии Владимир Абросимов.

У него есть здание в центре города, на котором он однажды вывесил огромный лозунг „Россия для русских!“. В партии, конечно, был скандал, но его не исключили, потому что этот Абросимов лояльно относился к Явлинскому и спонсировал предвыборную кампанию [26]. Поводом к исключению стало мое участие в „Русском марше“ в 2006 году.

Мы в московском отделении приняли тогда заявление, что его необходимо разрешить, независимо от содержания, как право граждан на свободу собраний. И в качестве наблюдателя я пришел на оргкомитет „марша“, который проходил в Думе в кабинете Рогозина [27]. Когда появились фотографии с этой встречи, некий Рыклин написал статью, в которой называл меня кремлядью, а я написал ему ответ. Этот ответ [28]стал фактически моим национал-демократическим манифестом, поворотным моментом в моем политическом самоощущении, после него стало возможно движение „Народ“.

Меня стали обсуждать на бюро федерального политсовета партии, где Иваненко [29]вопил, что вы там заседаете в кабинете Рогозина, какой кошмар! А я ему ответил, что когда вы в кабинете у Суркова, и никто вас не фотографирует – это, значит, не кошмар? И вот после этого все впали в истерику и начали меня исключать. Исключали целый год. „Яблоко“ выпустило какую-то книжку, на обложке которой была фотография с одного из шествий.

Изначально на фотографии был я и нес в руке флаг. Но на фотографии на обложке флаг был, а меня не было. Флаг висел в воздухе. Они меня просто стерли. Был большой скандал, история получила название „Оруэлл в ‘Яблоке’“…»

NAVALNY.LIVEJOURNAL.COM:

Мне отчасти лестно оказаться таким локальным Троцким или Бухариным, фамилию которого отовсюду вымарывают, а на фотографиях закрашивают. Но и обидно, конечно. Именно потому, что это фотография с митинга. Именно потому, что я в «Яблоке» долгое время отвечал за массовые мероприятия и акции и, думаю, добился определённых успехов. Именно потому, что сам Григорий Алексеевич флагов не носит, а на митинг приезжает на машине и долгое время сидит в ней, пока ему не сообщат, что собралось достаточное количество журналистов и участников. Тогда он выходит и озаряет своим появлением публику. А если камер мало, то не выходит. Уезжает домой. Писать статью «О честности в политике».

В общем, так. Из «Яблока» я теперь точно не выйду. Внутри партии буду заниматься созданием национально-демократической фракции.

«…Мне говорили: уходи сам! А я им: идите к чертовой матери, не уйду! В конце концов, мне прислали телеграмму, хотя я сидел с ними в одном здании, что „вам необходимо явиться на заседание Бюро“. А на само заседание меня не пустили, выставили охрану. Пригласили только на обсуждение собственно моего вопроса. Это было немного странно, потому что я был членом федерального совета и по Уставу партии они не имели права меня не пускать. Но я не стал скандалить, а просто вернулся к назначенному времени.

Апофеозом стали розданные материалы, которые должны были обосновать мое исключение. Это были цитаты из моего ЖЖ, и все до единой они были критикой Явлинского. Все, что я говорил про Явлинского, может, даже на грани фола, собрали на нескольких листах и раздали присутствующим. Ни о каком национализме речи не шло. Я сказал гневную речь [30]и со словами „Слава России!“ вышел. И вот тогда меня исключили, и началась моя жизнь как несистемного оппозиционера. Единственным, кто голосовал против, был Яшин. И один человек, Борщев [31], воздержался. Но потом изрядную часть того бюро тоже исключили. Кого за национализм, кого за дружбу с СПС, кого за поддержку „Солидарности“. Если посмотреть, кто работал в партии в 1990-е, многие из них исключены…»