Дмитрий Хмельницкий - Виктор Суворов - Главная книга о Второй Мировой

О сталинских инструкциях стало известно из дневника Г. Димитрова, которым пользовался и Г. Городецкий. Но поступил он с этим документом выборочно, опустив самую существенную часть, раскрывающую замысел, заложенный товарищем Сталиным в пакт с Гитлером. Конечно, после всего, что было сказано об исследовательской методике израильского историка, мало удивительного в том, что аналогичным способом — все способы хороши, лишь бы подкрепить свою версию событий, он обошелся и с дневником Г. Димитрова, записавшего высказывания Сталина.

Г. Городецкий дважды ссылается на дневниковые записи руководителя Коминтерна (с. 76–77).

Первый раз, приводя слова Сталина о судьбе, которая была уготовлена Польше: «Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным государством меньше! Что плохого было бы, если [бы] в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую] систему на новые территории и население» [432]. Комментарий Г. Городецкого: «По своему обыкновению он [Сталин] откровенно защищал интересы и приоритеты Советского Союза, слегка прикрывая их идеологическим флером… Однако не следует принимать такие заявления за чистую монету». Мол, преобладали «интересы СССР, а не ленинские догмы об «империалистической войне» (с. 77. Курсив мой.). Ну да, ведь сталинский Советский Союз уже давно отказался от наступления на позиции мирового капитализма…

Во второй раз израильский историк воспользовался сталинскими высказываниями о московских тройственных переговорах. Он приводит (не полностью) еще одно место из инструкций Сталина Коминтерну — о том, что «мы предпочитали соглашение с так называемыми демократическими странами и поэтому вели переговоры. Но англичане и французы хотели нас иметь в батраках и притом за это ничего не платить! Мы, конечно, не пошли бы в батраки и еще меньше ничего не получая». Цитирует без комментариев. А ведь есть что прокомментировать.

Казалось бы, Г. Городецкого должно было заинтересовать, чего ж добивался Сталин на переговорах с Англией и Францией, какую «плату» требовал в обмен на «батрачество». А требовал он от них того, что получил от Гитлера — контроля над западными приграничными соседями между Балтийским и Черным морями. Но Англия и Франция никак не соглашались на это, чего не мог не учитывать Сталин. Можно было бы задаться вопросом, почему, даже воюя в составе антигитлеровской коалиции, западные союзники так и не признали право Советского Союза на три Прибалтийские государства. Не сделали они этого и по окончании войны. Можно было задаться еще одним вопросом: не хотел ли Сталин, выдвигая такие территориальные требования на тройственных англо-франко-советских переговорах, довести до Гитлера свои условия достижения договоренности с ним. Ведь ход московских переговоров не был секретом для немцев.

А опущено Г. Городецким, как уже было сказано, самое важное из «откровенной беседы» (с. 76) Сталина с Г. Димитровым. Восстановим, по соображениям научной добросовестности, ту часть сталинских высказываний, в которой приводится оценка советско-германского пакта, данная в контексте мировой войны.

Охарактеризовав начавшуюся войну как схватку «между двумя группами капиталистических стран», Сталин продолжил: «Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии было [бы] расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивая одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент — подталкивать другую сторону» [433].

Как читатель «Мифа «Ледокола», не могу избавиться от чувства неловкости за израильского историка. Приведя, худо-бедно, две цитаты из сталинских инструкций Г. Димитрову, он скрыл от читателя самую принципиальную их часть. О том, что советско-германский пакт помогает Гитлеру, который, не сознавая этого, войной с западными странами подрывает капитализм в Европе; что следует и дальше поощрять воюющих, чтобы они «лучше разодрались». Испытываю неловкость от того, что не нахожу приличествующего историку-профессионалу ответа на вопрос, почему он не решился процитировать ключевые сталинские фразы о назначении советско-германского пакта. Почему он так откровенно отказался от обещания писать, соблюдая объективность, которой, по его мнению, не хватает «невежественному» В. Суворову и «другим историкам». Как быть с его же призывом «постараться понять настроения людей того периода и не судить о них с позиций сегодняшнего дня». Откровения Сталина, центральной фигуры всего повествования, заслуживали того, чтобы они были переданы полностью и квалифицированно проанализированы.