Лев Пирогов - Хочу быть бедным (сборник)

Напоминает практику бессрочных контрибуций по итогам войны.

А ведь даже не «воевали». «Страдали» только, и то не очень. Многие сидели на должностях и печатались, а изгнанникам так даже завидовали.

И вот теперь – «дай».

Это не просто жадность.

Это онтологическая несовместимость с русской культурой.

У нас праведниками не становятся по наследству или «за страдания». У нас праведниками становятся в результате покаянного очищения. В результате умаления, а не возвеличивания себя.

История русской культуры – отнюдь не победная. Неслучайно лучшие её творения рождались на дне отчаяния – как духовный вызов окружающей тьме. Неслучайно Россия раз за разом оступалась на пути к «мировому господству»: дожми Пётр Великий персов, войди Скобелев в Стамбул, не задави коммунисты Пражскую весну, низведя убийственно соблазнительную для Запада левую идею до трусливой и жестокой казёнщины, – и вот оно: Россия – царица мира…

Бог бережёт.

Вспомним, кого «князем мира» зовут.

Русский эвдемонизм – эсхатологический: «не в этой жизни». А «шестидесятникам» нужно именно в этой: пока Земля ещё вертится, пока грудь высока, пока есть чем есть. Именно поэтому им не по пути ни с русским государством, ни с русской историей, ни с религией, ни с народом. Именно поэтому они ведут безжалостную войну с национальной традицией, бдительно различая её зёрна в любой малости.

Их ненависть к отечеству – сродни фрейдистскому «комплексу проекции»: известно, что мы относимся к людям не сообразно тому, чем им обязаны, а сообразно тому, чем они обязаны нам. Сделал другому подлость – вот и ненавидишь его.

Жертва же куда терпимее относится к своему обидчику. Во всяком случае, так у русских. Поэтому можно не волноваться: «шестидесятники» здесь никогда не получат тех «памятников», которых заслуживают.

Перед ними будут терпеливо оправдываться, извиняться, лелеять, взращивать и терпеть. Чтоб было кому прощать. Они здесь необходимы. Для правильного, так сказать, обмена веществ.

Что поделать, такой народ, такая страна.

«Толерантность, сэр».

Смятение в умах. Некто Ольга Мартынова известила читателей некоей немецкой газеты о том, что в современной русской литературе случилась реставрация соцреализма. Статью быстренько перепечатали у нас – и гг. литераторы рванули оправдываться.

Правда, не все. Для иных это благая весть: раз наступает клятый соцреализм, значит, снова на охоту. (Хозяин, ау? «Проза Елизарова – это выхолощенное возрождение соцреализма на костях страдалицы-литературы»! Клыки мои стёрлись, зато как дыбится на загривке шерсть! Я ещё пригожусь…)

Но чаще всё же оправдываются.

Госпоже Мартыновой с высоты её германского местожительства смешно. Как могут эти дикие московиты придавать значение таким мелочам? У меня, говорит, гораздо интереснее статьи есть. Вот про диалог французского буддиста с немецким профессором, например. Вам не надо про диалог с профессором? А то я, знаете, привыкла, чтоб гонорар платили. Ну да что возьмёшь с облезлых родных осин… Устроили «бурю в стакане русской литературной воды», нелепые. Про профессора-то берёте, нет?

Не берут. И г-жа Мартынова предпринимает повторное издание своей не самой интересной статьи. Исправленное и дополненное, в авторском переводе, с картинкой. Хорошее. (Поди и гонорар на сей раз удалось сторговать, нет?)

Краткое содержание: в России много хорошей литературы. Во-первых, петербургское открытие Фигль-Мигль, во-вторых… ладно, не важно. Однако наряду с этой замечательной литературой малых форм, «интересующейся языком, новыми образами и неожиданными идеями», существует в России, к сожалению, и плохая, не интересующаяся. К тому ж ещё и форм крупных. Во-первых, Захар Прилепин, во-вторых, Сергей Шаргунов.

Прилепин, например, пишет: «Я гладил Дашу, стоящую выше, ко мне лицом, огромными грудками касаясь моего лица». Ну вылитый Белов-и-Распутин по стилю, не правда ли? И ладно бы только красно-коричневые недобитки этого подлеца сегодня читали. Но когда о нём одобрительно отзывается такой выдающийся писатель, гражданин и умственный деятель, как Виктор Анатольевич Шендерович… это уже…

В чём причина нравственной катастрофы?

В неумолимых законах рынка: с приходом путинской стабильности мелкие издательства, обихаживающие «литературу языка, новых образов и неожиданных идей», оказались вытеснены крупными концернами, ориентирующимися на масскульт. А у отъевшихся на стабильности читателей как раз возникла свободная валентность для серьёзной литературы. Советская же литература как раз и является «массовой литературой с претензией на серьёзность». К тому же не секрет: в концернах позасели вредители, чьи вкусы сформированы при коммунистической тирании; они формируют заказ и в конечном счёте определяют спрос. Вот Виктору Анатольевичу Шендеровичу и приходится (по законам рынка, потому что рынок – это свобода) хотеть читать то, что хотят читать люди, засевшие в концернах. Не удовлетворенья ради, а борьбы за свободу для.