Естественно, позиция премьера быстро принесла ему поддержку российских силовых министров и симпатии офицерского корпуса армии, МВД и ФСБ. А после прогремевших в Москве и Волгодонске взрывов, унесших сотни жизней, — силовая акция против чеченских боевиков стала вообще едва ли не объединяющим фактором для всего российского общества.
Надо сказать, что в претворении ее в жизнь Путин последователен и упорен. После разгрома боевиков в Дагестане он бросает полки и дивизии уже на саму Чечню, и за три месяца очищает почти две трети ее территории от боевиков. За это время отметает несколько предложений о переговорах с боевиками, отправляет без удовлетворения посреднические миссии, переносит международный прессинг. Путин — первый премьер, который в новогоднюю ночь вылетел в Чечню и был вместе в воюющей армией. Все больше складывается впечатление, что он действительно всерьез рассчитывает одержать в этой войне победу.
Понятно, что полный разгром боевиков и уничтожение криминального анклава, измотавшего за последнее десятилетие Россию, позволят Путину триумфально въехать в Кремль, имея столь необходимую для управления Россией харизму "сильного вождя". Было бы наивным предполагать, что сам Путин об этом не думает и не берет этого в расчет. Чеченская война вполне осознанно была положена его имиджмейкерами в основу не только предвыборной кампании, но и выстраивания политического образа как такового. Вопрос теперь только в одном: насколько искренен здесь сам Путин и каков он — настоящий?
Начать стоит с того, что Путин состоялся как личность и вырос в ПГУ — службе внешней разведки, и ему так или иначе присущи черты кадрового офицера. То есть он знает службу, знает психологию служилого сословия и это позволяет ему вполне объективно оценивать его настроения, знать его интересы.
Наблюдая за Путиным через призму политического карьеризма, нельзя не отметить, что в проведении военной кампании в Чечне он явно слишком безогляден. Карьерные интересы требуют от политика куда большей сдержанности и осторожности. Путин же, словно нарочно, упорно подставляет себя, демонстративно берет на себя ответственность за ход и исход второй кавказской войны. А ведь неудачи первой войны сломали карьеру и вышвырнули с политического Олимпа всех ее главных организаторов!
Откуда это? На экзальтированного юнца премьер явно не похож. Тогда что стоит за этой безоглядностью? Мне кажется, что объяснение всему этому одно — эту войну Путин действительно считает своей. И он хочет получить победу.
Может быть, одним из самых неожиданных выводов из наблюдений за Путиным является то, что Путину нравится воевать. Нет, он не милитарист, и не "пес войны", который воюет где угодно и когда угодно, лишь бы воевать. Но ему достает понимания того, что некоторых целей можно добиться только через войну. И это в корне отличает от всех предыдущих премьеров, которые войны не знали, не любили и боялись.
Феноменальным же во всем этом является то, что готовность Путина воевать совпала с огромным ресурсом реванша, накопленного российским народом. Россия устала от поражений и провалов ельцинской эпохи, не желает более быть униженной и оскорбленной, мириться с произволом и беспределом кавказских бандитов и боевиков. Она готова встать с колен. И война в Чечне — это только первая ласточка, пробный камень ее пробуждения.
Готов ли сам Путин к этому вызову? Чем дольше затягивается чеченская война (а боевики делают все, чтобы затянуть ее), тем меньше пространства для политического маневра остается у Путина. Тем большая жесткость от него требуется, причем на фоне непрекращающегося давления Запада. Но Россия не примет от Путина "трети" победы или ее "половины".
Понимает ли это он сам? Ответ мы получим в ближайшее время.
Владислав ШУРЫГИН
офисная мебель распродажа 5
Николай Коньков БЫТЬ ЛИ РОСТУ ВВП
Речь идет не о росте внутреннего валового производства России в 2000 году, хотя и его перспективы видятся не слишком радужными. Речь идет о другом ВВП — о Владимире Владимировиче Путине, который сегодня непостижимым на первый взгляд образом сосредоточил в своих руках, пусть формально и временно, всю необъятную полноту власти.
"Наш человек в Лейпциге" сегодня исполняет обязанности царя. Старой Думы уже нет, новая еще не собралась, региональные начальники, из которых состоит Совет Федерации, всеподданнейше спешат с изъявлениями преданности и покорности. "Свободная пресса", в том числе и электронная, изнемогает, накачивая "рейтинг вождя" до ельцинских высот образца 1996 года. Даже западные политики, привыкшие диктовать руководству РФ, что и как тому необходимо делать, дабы оказаться принятым, наконец, в "мировое сообщество",— даже они ненадолго притихли, пытаясь оценить новые для себя "риски".
Читать дальше
