Владимир Попов - Моя Россия (Главы из книги)

Позволю ещё несколько наблюдений о времени заката советского периода российской истории, так сильно отразившемся на психологии народа, а точнее, на её дальнейшей деформации. Индустриализация, которая закончилась лишь в 70-е годы прошлого века, создала принципиально новые базовые условия жизни страны и народа. Бытие советских людей изменилось качественно. А негатив, который появился в 80-е годы, в 50—70-е гг. был сведен до минимума и потому не задавал тон в жизни трудовых коллективов. Руководство СССР, пока было вменяемым, довольно умело и оперативно его устраняло, постоянно подстраивая систему. «Ручное управление» как исключительный метод руководства эффективно только при очень квалифицированной подстройке сложных социальных систем. В жизнь неотвратимо вступало поколение 60х годов — оно не знало целенаправленной государственной порки, что такое постоянное недоедание, зримо уходил в прошлое коммунальный быт. Иная эпоха настоятельно требовала обновления идеологии жизни, её смыслов, не лишенных, конечно, романтизма, так как иначе юность не наступает никогда, а детство сразу переходит в вечно озабоченную зрелость. Довольно грубое искажение истории России, в том числе и полной драматизма судьбы народов в её советский период, создание по старым лекалам новых мифов о современности, вызывало у них естественное чувство протеста. Но идей не было, а главные жрецы в Политбюро ЦК КПСС, официальные толкователи вечных «божественных» истин, в силу преклонного возраста пребывали в состоянии сумеречного сознания. Им в полудрёме грезились первые и послевоенные пятилетки, трудовой энтузиазм советской молодёжи, беззаветная вера народа в коллективную мудрость партии и, разумеется, её вождей. Сами же «небожители» не понимали уже во многом обновлённой жизни, а потому и не принимали её, они были к тому же менее грамотны, чем устремлённые к знаниям дети и внуки героев войны и труда. Такова была диалектика развития советской цивилизации. Плоды Октябрьской революции через полвека после её победы оказались более значимыми, чем изначально предполагалось вождями большевиков, и во многом совсем другими, неожиданными и пугающими власть своей новизной. Реальные перспективы развития государства и общества стремительно перерастали интеллектуальные способности политических руководителей СССР. Это стало заметно уже в пятидесятые годы, после ухода из жизни И. В. Сталина. Штурмовать небо они уже не могли — не хватало ни знаний, ни сил, ни воли, и с верой в идеалы юности что-то произошло у «ленинцев»… О пришедших им на смену в 80-е годы новых продолжателях «бессмертного дела» и говорить не приходится. Я имею в виду М.Горбачёва, Б.Ельцина, А.Яковлева и «примкнувшего» к ним грузинского лиса Э.Шеварднадзе, как, впрочем, и многих других, снискавших себе в веках славу Герострата…

(Окончание следует)