Олег Матвейчев - Китай на стыке тысячелетий

И что ждало КНР если бы не эта праведная жестокость — жестокость во спасение, видно из случившегося потом.

Как только войска начали выдвижение, на их пути как по волшебству возникли баррикады из автобусов, частных легковушек и такси, а внешне хаотичные толпы мгновенно организовались в настоящие подразделения, готовые закрыть путь танкам, став живым щитом, однако, вооруженным не только решимостью, но и «коктейлем Молотова».

Однако, китайские генералы действовали куда грамотнее, нежели их советские коллеги два года спустя в Москве.

Танки и бронемашины атаковали толпу на максимальной скорости, и прошли сквозь нее, даже не заметив; а баррикады были расстреляны с дальних дистанций.

Но это было лишь началом. В центре Пекина — отметим, по свидетельству иностранцев, а не данным китайского официоза — вспыхнуло настоящее сражение.

Свидетели сообщали о стрельбе по армии из сотен и тысяч автоматов и гранатометов, о множестве убитых солдат и полицейских, чьи тела носили следы жестоких истязаний, об улицах, буквально забитых горящей бронетехникой.

Выстрелы в разных частях города — включая и артиллерийский огонь, слышались еще несколько дней.

Согласитесь, все это не очень напоминает мирное движение гражданского неповиновения, и подавление безоружных студентов!

Напротив, очевидно, что имело место хорошо организованное, подготовленное, и яростное сопротивление. И вполне возможно, все планировалось задолго до официального начала событий…

Потом было чрезвычайное положение в Пекине, продлившееся семь месяцев, наведение порядка (бескровное) в Шанхае и других городах, увольнение Чжао Цзыяна,и еще многое другое.

Но все это уже не так интересно да и не очень важно.

Куда важнее другое — именно тогда, в дни трагедии на Таньаньмынь, Китай — сознательно или бессознательно сделал свой выбор, выбрав выживание страны и реальный прогресс, вместо распада и гниения, уготованного ему ходом событий.

Именно начало мая 1989 года стало точкой бифуркации, точкой, определивших как теперь становиться все более очевидно, не только судьбу великой азиатской страны, но и, без преувеличения, судьбу мира.

Не знаю, войдет ли эта дата в труды историков и в учебники, но в Большую Историю она уже вошла.

Само время подтвердило и правильность китайского выбора, и ошибочность нашего, сделанного даже не в августе 91, а всего год с небольшим спустя после Тянаньмынь, 12 июня 1990 года, когда была принята Декларация о суверенитете России, дату которой мы празднуем до сих пор.

Чтобы подтвердить это, достаточно взглянуть на ударными темпами воздвигаемые за Амуром мегаполисы-гиганты с небоскребами и деловыми центрами, ярко освещенные и явно не страдающих от веерных отключений электроэнергии. И сравнить с лежащим рядом гниющим заживо российским приграничьем, где кое-где вместо центрального отопления в обиход возвращаются буржуйки любезно раздаваемые местной властью (хорошо хоть бесплатно).

Или то, что лишь в одном Шанхае в год жилья вводиться больше, чем по всей РФ. Или сравнить доходы наших профессоров с цифрой в 500 долларов — такова ставка рядового преподавателя провинциального китайского вуза. Или…

Впрочем, список китайских достижений и российских провалов может быть продолжен до бесконечности.

Можно сколько угодно говорить о «варварской жестокости», «коммунистической диктатуре», оплакивать невинные жертвы Тянаньмынь, которые всего-навсего хотели как лучше (Не хочется повторять избитую сентенцию: куда вымощена дорога благими намерениями).

Но что можно сказать в опровержении этих фактов?

Тем любопытнее посмотреть на кое-какие предпосылки китайского выбора.

Ведь у КНР не было за спиной всех тех подлинно великих побед и свершений что были у нас.

Ни первого человека в космосе, ни современных городов, построенных в Сибири на пустом месте, ни того авторитета, которым обладал СССР в мире, ни уважения миллионов и миллионов во всем мире, ни хотя бы — Олимпиады-80.

Даже своим избавлением от чужеземной оккупации, они обязаны не себе, а Красной Армии, разбившей японцев в Манчжурии.

Зато хватало — и с избытком крови и грязи, причем совсем свежих.

И у населения КНР было, как будто, несравненно больше оснований потребовать «прекращения затянувшегося бесплодного коммунистического эксперимента», и «возврата к истокам». (Цитирую наших и китайских демократов — они говорили и писали об одном и том же).