Петр Фролов - Исповедь палача с Лубянки. Эмиссар Берии с особыми полномочиями

Нарком говорил еще минут пять. Признаюсь, я редко встречался с Берией, но обычно он не был лаконичным. И того же требовал от подчиненных. Странно было слушать его монолог.

Внезапно говоривший умолк, прошелся по кабинету, а потом продолжил говорить, внимательно глядя на меня:

– Кроме Ленинграда, сообщники Ежова действовали в других городах. Сейчас там работают специальные комиссии. Выявляют все случаи нарушения соцзаконности. Командированные – люди опытные. Вот только почти никто из них не знаком с процедурой расстрелов. Есть коменданты и стрелки, но они, как понимаете, люди заинтересованные и против себя свидетельствовать не будут. Поэтому вам придется проверить их деятельность при Ежове. Вопросы есть?

– Так точно, – ответил я, мучительно пытаясь сообразить, сколько времени у меня уйдет, чтобы проверить все областные и республиканские управления. Это ведь нужно в каждом городе недели по две находиться. Пока всех допросишь, между собой их показания сравнишь... Это же уйма времени уйдет!

– Вам не нужно будет по всем городам ездить, – словно прочитав мою мысль, произнес Берия. – Сразу видно, что не было у вас опыта управления наркоматом. Я обо всем позаботился. Сотрудникам комиссий приказано все, что они узнают о случаях нарушения соцзаконности при исполнении смертных приговоров, сообщать мне лично. Плюс все жалобы с мест и даже анонимки. Ваша задача из этих кусочков сложить картину. Все необходимые материалы будут вам предоставлены. Вопросы есть?

– Никак нет. Разрешите приступить?

– Не спешите. Знаю, о чем вы сейчас подумали! – Берия снова внимательно посмотрел на меня. – Почему это задание поручили именно вам? Объясняю: вы за время службы у Блохина узнали, как должна быть организована процедура смертной казни в идеале. Любое отступление от этого порядка – это нарушение. Все коменданты должны организовывать расстрелы согласно инструкции. Блохин ее полностью соблюдает, поэтому он так долго и служит. Остальные коменданты нарушают. Ваша задача – сообщить мне глубину и масштаб нарушений каждого из провинциальных комендантов. А как за это карать – это не ваша забота. Каждый должен заниматься своим делом. Вам ясно? – нарком пристально взглянул мне в глаза.

Читая сейчас воспоминания тех, кто лично общался с наркомом, я обратил внимание, что никто из этих авторов не пишет, что в глазах Берии они замечали злобу, коварство или похоть. Чаще всего в своих мемуарах они указывали, что в процессе разговора с Лаврентием Павловичем они ощущали уверенность и силу, которая исходила от каждого жеста и слова собеседника. Зато в статьях и книгах тех, кто знал о делах этого человека исключительно по «Архипелагу ГУЛАГ», «Детям Арбата» и другим аналогичным «историческим» произведениям, Берия представал перед читателями сексуальным маньяком и кровавым палачом – инициатором репрессий 1937 года.

Лично я не испытывал страха, когда переступал порог кабинета Берии. Да, он был строг к подчиненным и требовал беспрекословного выполнения своих распоряжений. А по-другому тогда было нельзя. С лета 1939 года на СССР в любой момент могла напасть Германия. Польша была лишь прелюдией для Гитлера в его кровавом походе по Европе. Осенью 1939 года удалось почти на два года отсрочить начало войны. Фашисты после молниеносного захвата Польши двинулись дальше не на Восток, а на Запад. У руководства Советского Союза появилось время, чтобы подготовиться к будущей смертельной битве с Третьим рейхом. И задача Берии заключалась в том, чтобы реанимировать почти полностью уничтоженную «врагами народа» Ягодой и Ежовым, а также их многочисленными сообщниками систему органов госбезопасности СССР.

Одна из важнейших задач, которую за короткий срок предстояло решить Берии, – возродить жесткую дисциплину и приучить всех сотрудников, начиная от замов наркома и заканчивая сотрудниками райотделов, соблюдать требования соцзаконности. От чего произошли «перегибы» в 1937 году, когда многие были репрессированы незаконно? От того, что сотрудники наркомата, начиная от руководителя – Ежова и заканчивая рядовыми исполнителями, перестали соблюдать дисциплину и начали в массовом порядке нарушать закон. Почему такое стало возможно? От того, что нижестоящие копировали поведение вышестоящих начальников, а, как известно, «рыба гниет с головы». Причем процесс «гниения» начался еще при Ягоде, который, кроме участия в контрреволюционной организации, «прославился» еще и коррупционными деяниями. Фактически при Ягоде началось разложение органов госбезопасности. А когда его сменил Ежов, то вместо того, чтобы навести порядок и установить железную дисциплину, он предпочел самоустраниться от управления наркоматом и во всем доверял своим сподвижникам, которых расставил на ключевые посты. О «команде» Ежова я подробно писал выше. («Откровения палача с Лубянки. Кровавые тайны 1937 года» [9]. – Прим. ред. ).