Владимир Бушин: И все им неймется!

Так вот, да, Volkov мало неизвестен, но Вас-то знает вся страна, весь мир. Вы не только лауреат Государственной премии СССР, но и кавалер французского ордена Почётного легиона, на Вашей груди Золотая медаль Моцарта, Ваш авторитет в музыке непререкаем. И я перешагнул через все частные несогласия с Вами, которые упомянул. Действительно, как можно не прочитать книгу, которой восхищается такой человек.

Тем более, что Вы пишете, что впервые увидели Шостаковича, когда Вам было десять лет. А я — летом 1942 года, когда был в Колонном зале на перовом в Москве исполнении гениальной Седьмой симфонии. У меня до сих пор хранится программа того концерта. И помню тогда же появившуюся статью о симфонии Алексея Толстого, которому вышедший на сцену композитор показался похожим на «злого мальчика»…

Отложив всё, я, Владимир Теодорович, углубился в чтение прославленной Вами книги Соломона Волкова «Шестакович и Сталин». Правда, сразу бросилось в глаза обилие безымянных персонажей и источников: «Один из приятелей Эйзенштейна»., «один профессор в США»., «один певец Большого театра»… «одна пожилая ленинградка»… «один чиновник» и т. д. Это напомнило мне несправедливо забытый «Архипелаг». Там тоже самое: «Один узбек»… «две комсомолки»… «одноглазый сторож»… «хитрый плотник» и т. д. без конца. Разумеется, это несколько подрывает доверие к сочинению. Но тем не менее перед моим изумлённым взором засверкали перлы и диаманты ума, эрудиции, тонкого вкуса. Передо мной открылись новые горизонты там, где этого меньше всего ожидал, я увидел то, что должен был знать, но, к стыду своему, не знал, не ведал и не подозревал.

Даже не знаю, с чего начать перечисление радостных открытий… Ну, что ж, по своей советской замшелости начну с классиков марксизма, с самого Маркса. Что у Волкова о нём? Вот! Чуть не двести лет мы повторяли его слова: «Религия — опиум народа». Ничего подобного! — объявил Ваш друг Соломон. — Религия опиум ДЛЯ народа». То есть, не сам народ породил религию, а кто-то придумал её, изобрёл и сунул ему. Это же совсем другое дело. Новаторство! Вклад в сокровищницу!

А что о другом классике — о Ленине? «Это был человечек, неказистый и простецкий». Таким, говорит, впервые увидел его Сталин. «Есть все основания полагать, — уверяет Ваш проницательный друг, — что именно тогда Сталин понял, что он, тоже маленький, невзрачный человечек, может стать великом вождём». Тем более, что он был повыше Ленина — 174 сантиметра. Интересно, а с чего, допустим, Наполеон, который тоже был невысокого роста, решил, что может стать императором? Не исключено, что после того, как Людовику XVI отрубили голову и он стал ниже Бонапарта.

Итак, человечек № 1 и человечек № 2. Как Вы думаете, Владимир Теодорович, если бы Волков жил в России, назвал бы он невзрачным человечком ещё и президента Медведева, рост которого 165 сантиметров? Впрочем, отвечать не обязательно. Лучше посмотрим, что ещё пишет Ваш подопечный о Сталине, сперва — о его внешности: «На меня из полумрака выдвинулся человек, похожий на краба. Человек-карлик, похожий на двенадцатилетнего мальчика, но с большим старообразным лицом». Ваш протеже уверяет, что именно так описывал Сталина поэт Пастернак. Вот оно что! Выходит, как лицемерил-то поэт, когда писал о нём же:

Каков масштаб лицемерия! Карлик, краб, каракатица и — земной шар! Горько узнать это…

А какие льстивые письма он писал Сталину! Помните? «Я повинуюсь чему-то тайному, что помимо всем понятного и всеми разделяемого, привязывает меня к Вам… Я давно мечтал поднести Вам какой-нибудь скромный плод моих трудов, но всё это так бездарно, что мечте, видно, никогда не осуществиться…» Лучше не знать бы и это.

Ведь и о Ленине писал возвышенно:

Наверняка, Волков мог бы и это лицемерие разоблачить, но почему-то воздержался.

Тут уже начался литературный мир, в котором книга открыла мне особенно много нового, и тут мне больше всего стыдно, как литератору, за своё невежество. Я знал, допустим, что Сталин встречался, беседовал или переписывался, или разговаривал по телефону с многими писателями — с Горьким, Демьяном Бедным, Михаилом Булгаковым, Александром Фадеевым, Симоновым, Эренбургом, Вандой Василевской, даже с забытым ныне Биль-Белоцерковским… Из иностранных — с Гербертом Уэллсом, Бернардом Шоу, Роменом Ролланом, Фейхтвангером, Андре Жидом и другими. (Unter vier Augen: Вы можете представить себе беседу, допустим, товарища Путина с Шоу, а Медведева — с Ролланом?) И всё это опубликовано и всё многократно описано. Но Ваш Соломон мудрый установил, что Сталин не по телефону разговаривал, а в облике краба встречался накоротке ещё и с Маяковским, и с Есениным, и с Пастернаком. Вот новость!