Владимир Бушин: Бушин - Измена. Знаем всех поименно (Москва, 2007)

Когда 21 февраля 1990 года на фестивале «Российские встречи» в ленинградском Дворце спорта «Юбилейный» один оратор заявил, что ответственность за некоторые драматические события лежит на А. Н. Яковлеве, то зал стал скандировать: «Долой Яковлева!» Не кучка хулиганов, а пять тысяч ленинградцев разных возрастов, профессий, национальностей. Показательная реакция на его имя…

А. Н. Яковлев мне лично дал много высококалорийной пищи для размышлений еще и в своей большой беседе «Синдром врага; анатомия социальной болезни» («ЛГ», 14. 02. 1990 г., с. 10). Сколько там метких замечаний, глубоких суждений, благородных призывов! Вот читаем: «Мы говорим: перестройка принесла свободу». Кто «мы»? Думаю, что, например, Виталий Коротич поддержал бы целиком тезис об обретенной свободе. Но поддержали бы его тысячи турок-месхетинцев, десятки тысяч русских, сотни тысяч армян и азербайджанцев, ставших в родной стране беженцами? Или это надо понимать так, что они обрели одно из основополагающих прав человека — право свободного передвижения и выбора места жительства?

Дальше автор кого-то нахваливает, а кому-то пророчит беды: «Но свобода — дар лишь для тех, кто умеет использовать ее для созидательной реализации самого себя (В. Коротич? — В. Б.). А если нет, то свобода может обернуться для человека (уже обернулась! — В. Б.) наказанием, дестабилизировать его внутренний мир». И внешний тоже.

Да, в приведенных примерах автор несколько отступил тогда от своих принципов ясности, спокойствия и взвешенности. Но тем не менее, как было не откликнуться всем сердцем на его призыв к «большей терпимости, готовности уважительно дискутировать», как не принять всей душой напоминание о том, что отсутствием терпимости «в обществе воспитываются не только ненависть и разобщенность, но и равнодушие, беспринципность…». Все это прекрасно, замечательно, духоподьемно!

Но меня отчасти смущало (а у кого-то могло вызвать и более сильные чувства) некоторое несоответствие между этими благородными призывами, гуманнейшими принципами и языком, лексикой статьи. В частности, я был несколько огорчен определенной перенасыщенностью языка довольно неласковыми эпитетами, не слишком деликатными определениями, не очень-то корректными образами в таком духе: «кликушество», «клоунада», «глупость, недомыслие, чванство», «избыточное самолюбие, самомнение, чванство»… Едва ли обращение к оппонентам на таком языке свидетельствует о «готовности уважительно дискутировать».

Дальше: опять «кликушество», «свары», «мелкая суетность», «доносы» «доносительство», «идеологические доносы»… Таким языком охотно пользовались для прославления своих литературных противников некоторые авторы «Огонька», но, право же, это не могло помочь тому, кто призывал к «самой широкой общественной консолидации», кто искал «возможность широчайшего конструктивного диалога», кто звал других «научиться сотрудничать со всем обществом, взаимодействовать со всеми его частями», кто, наконец, славил «искусство компромисса»!

И опять: «эта возня», «вся эта возня», «политическая возня», «возня в литературных подъездах»… Ну с каких это пор русские профессора и академики стали изъясняться на такой манер? Можно ли представить себе академика Б. А. Рыбакова или доктора исторических наук Л. Н. Гумилева с подобными речениями на устах!

Еще: «низменные инстинкты», «догматические спекуляции», «темные инстинкты», «нравственная ущербность», «духовное растление», «распад личности», «комплекс неполноценности»… И ведь это все о живых людях, соотечественниках, с коими автор намерен был «взаимодействовать» и «сотрудничать». Откуда такой набор? Из ярославской глубинки? Едва ли. Из канадской столицы? Совсем невероятно! Увы, скорей всего из возни в литературных подъездах.

Еще? Пожалуйста: «авантюристы», «ничтожества», «осенние мухи», «околовертящиеся», «подлые и злые», «ленивые и безвольные», «неумение и нежелание работать», «кто зол, ленив и завистлив», «непомерные амбиции на гениальность»… Ей-ей, это даже загадочно. Неужели профессор Яковлев надеялся, что после таких аттестаций хоть кто-то из самых ленивых и безвольных протянул бы ему руку и вместе с ним продекламировал: «Развернемся в сторону культуры — общей и личной культуры человеческих отношений!»