Александр Тюрин - Записки технонационалиста

На протяжении последних ста лет в нашей стране менялись силовики, нижние и средние управленческие слои могли входить в элиту и затем истребляться из нее, бюрократическая номенклатура могла перетряхиваться и замещаться бизнес-элитой. Но была одна постоянная часть российской элиты – носители и распространители вирусных кодов, импортированных с Запада. Этот слой был мимикрически назван нашей «гуманитарной интеллигенцией», хотя более подошло бы ему гордое название – «шаманы». [2] Хотел бы быть первым в применении слова «шаманы» к нашим «гуманитариям», но уже в ходе написания статьи я нашел употребление его примерно в том же смысле политологом В. Нифонтовым. «Гуманитарная интеллигенция» потребовала от русских вовсе не любовь к ближнему, поскольку этот постулат авраамических религий могло выработать национальный код. Она, под страхом смерти, предписала ЛЮБОВЬ К ДАЛЬНЕМУ: к забугорному пролетарию, к трудящимся Востока, к русофобам Марксу и Костюшко, к прогрессивному Наполеону, чуть ли не ко всем живым существам.

Русский народ, пройдя через предельное самоотречение, должен был превратиться в народ боддхисаттв. За счет его пота должен был осуществляться мировой прогресс, за счет своих ресурсов он должен быть построить сонм нерусских национальных образований на территории экс-России и очевидно уйти, в конце концов, в нирвану…

Впрочем, в середине тридцатых, от шаманов отделился слой управленцев-прагматиков, который осознал, что код «любви к дальнему» не позволит уцелеть стране в очередной дележке мира, которую устраивают Люди Плюс. А другой страны у них, увы, нет. Затем и сам забугорный трудящийся приехал к нам на Panzer'е в 1941 и построил виселицы в каждой захваченной деревне. Шаманы на пару десятков лет отошли в сторонку, позволив другим расхлебывать ту кашу, которую они заварили. Код позднего сталинизма, заменивший код ленинизма, создал некоторые инструменты, напоминающие национальные: подобие национального сознания, памяти, культуры. Даже подражание национальному коду является эффективным, это превратило страну из ресурсной базы глобального социализма и капитализма в мировую сверхдержаву. Россия избавилась от роли экспортера дешевого сырья, стала лидером научно-технической революции, добилась резкого сокращения смертности при сохранении прежнего уровня рождаемости. То есть добилась замечательной устойчивости, гомеостаза.

Но выход на сцену шаманов-шестидесятников (и днепропетровской клики) ознаменовался (случайно ли) утяжелением тягла для коренной России и ослаблением его для нацокраин, усердным кормлением внутрисоветских нацбюрократий и «марксистов» по всему миру (где они теперь?), а также резким спадом рождаемости и начавшимся ростом смертности. Истощение моральных и физических сил русского народа сопровождалось развращением «гуманитариев» при власти.

Уже тогда «гуманитарии» показали, что им не нужен интеллектуальный оппонент. Никаких дискуссий, кроме псевдодискуссий с чиновниками, наша «шаманская интеллигенция» так и не научилась вести, зато приучилось усердно колотить в бубен «свободы слова». Шаману-гуманитарию просто необходим «тупой чиновник», от которого он как бы будет страдать, взывая о помощи к доброму народу и мировой общественности. А уже через пять минут тупой чиновник, покраснев от стыда, сделает всё, что нужно «гуманитарной интеллигенции».

Претензии на исключительную роль у наших «гуманитариев» начали претворяться и в откровенные фашизоидные коды. Сталин, говорят, генетику не любил. А наша «гуманитарная интеллигенция» генетику обожает, ведь в результате неведомого естественного отбора она обрела «гены нравственности».

С такими генами как не быть «гуманитарию» прирожденным морализатором, обличителем, который назначает виноватых и правых в любом бедствии или преступлении. Кому, как не «гуманитарию», определять, что есть преступление, а что достижение? Естественно, что такой прирожденный критик сам ни за что не отвечает. Всю ответственность за страшные преступления времен своего полного господства шаманы переложили на русский народ.

Уже с шестидесятых годов стало ясно, что распространителем вирусов снова быть выгодно и безопасно. И наша не слишком богатая страна стала кормить толстый слой иждивенческой образованщины, которая пузырилась в убогих НИИ и расцветала пышной плесенью в придворных журналах «Коммунист», МГИМО, столичных райкомах комсомола. Информационные вирусы беспрепятственно размножались в этой среде и породили новую плеяду «особо нравственных гуманитариев», которую страна уже не могла выдержать.