Рой Медведев - Солженицын и Сахаров

51

лись, отказались поставить подпись под письмом, хотя и одобрили его содержание. "Мы с Турчиным, - свидетельствовал Сахаров, поняли невозможность привлечь кого-либо для подписи и решили выпустить документ под своими подписями. Я был инициатором привлечения в качестве третьего Р. Медведева мне казалось, что концепция его книги о демократизации (которую Рой тогда кончал) - близка к нашей. Так появился документ за тремя подписями. Но Рой Медведев не несет ответственности за якобы "соглашательский" дух документа, как думает Солженицын ("Теленок..."). Это была концепция "наведения мостов" Турчина, которую я принял. Медведеву принадлежит одна лишь редакционная правка. Подписав "Обращение", мы пожали друг другу руки, и я сказал полушутя - теперь мы крепко повязаны, в случае чего будем друг друга вытягивать"8.

Новый "меморандум" имел форму обращения к Л. И, Брежневу, А. Н. Косыгину и Н. В. Подгорному. После того как под окончательным вариантом письма были поставлены подписи, Сахаров написал от руки сопроводительное письмо, в котором говорилось, что мы будем ждать ответа в течение месяца. Если ответа не будет, то мы будем считать свое письмо "открытым" и сделаем его текст достоянием гласности. Ответа мы не получили, и через месяц второй "меморандум", отпечатанный в 25-30 экземплярах, был передан друзьям и знакомым для чтения и распространения.

Каких-либо попыток удержать Сахарова на этот раз не предпринималось. Напротив, Сахарова несколько позже пригласил к себе Президент АН СССР Мстислав Келдыш, которому было, конечно, дано на этот счет соответствующее поручение. Келдыш был знаком с "письмом трех" и уверял собеседника, что он вполне разделяет его демократические убеждения. Но советский народ, по его словам, просто не готов к демократии. "Вы не представляете, - говорил Келдыш, - насколько плохо живут наши рабочие, крестьяне и служащие. И если завтра мы введем свободу печати и начнем проводить другие демократические реформы, то люди могут нас просто смести. Дать этим людям демократические права сегодня еще нельзя, надо сначала обеспечить им благосостояние". Сахаров возразил: - "Вы никогда не сможете дать этим людям благосостояние, так как при той системе, которая у нас существует, вы не сумеете это благосостояние создать". Несколько позднее Сахарова пригласил к себе и заведующий Отделом ЦК КПСС по науке и образованию Сергей Трапезни

52

ков. Человек крайне невежественный, явный сталинист, Трапезников был тогда одиозной фигурой среди ученых и творческой интеллигенции. Он был дважды провален на выборах в члены-корреспонденты Академии наук. Но он был добрым знакомым Брежнева по Молдавии, и пост в ЦК КПСС за ним был сохранен. Трапезникову важно было понравиться Сахарову, и он говорил с ним доверительно и почти во всем соглашался, предлагая организовать обсуждение предложений академика в одном из больших гуманитарных институтов. Сахаров ответил, что он согласен на обсуждение, но только при участии в нем Турчина и Медведева. Разумеется, никакого обсуждения нашего документа нигде не проводилось. Сахаров так и не смог понять, для чего его приглашали в кабинеты ЦК КПСС и поили здесь чаем.

Лишь через 20 лет я узнал, что наше письмо не только дошло до адресатов, но было прочитано ими. Летом 1990 года мне сообщили, что из партийного архива было извлечено это "письмо трех", и его предполагают даже опубликовать. По заметкам на тексте было видно, что с ним познакомились не только Брежнев, Косыгин и Подгорный, но члены Политбюро К. Т. Мазуров, Г. И. Воронов, А. П. Кириленко и А. Н. Шелепин. Оставил свой автограф на письме и К. У. Черненко. В самом конце 1990 года этот документ был опубликован в новом партийном журнале "Известия ЦК КПСС" (1990, № 11, с. 150-159). В справке об авторах говорилось, что В. Ф. Турчин эмигрировал в середине 70-х годов в США и работает профессором по вычислительной технике в Нью-Йоркском университете.

В 1970 году А. Д. Сахаров значительно расширил свои связи и контакты среди диссидентов разных направлений. Но в это же время некоторые из прежних знакомых Сахарова перестали навещать и даже звонить по телефону опальному академику. Из крупных физиков Сахаров сохранил связи, пожалуй, только с Игорем Таммом, который заведовал теоретическим отделом ФИАНа, но был также учителем и близким другом Сахарова. По просьбе А. Д. я однажды навестил академика Тамма в его загородном доме, он хотел прочесть один из документов. И. Тамм уже не мог ходить, но живо интересовался общественными делами в стране. Неожиданных и непрошенных визитеров у Сахаровы было немало и в 1970 году. В большинстве случаев ему приходилось терпеливо выслушивать малозначительные, а еще чаше вздорные жалобы. Но было немало примеров, когда А. Д. принимал близко к сердцу проблемы того или иного несправедливо