Вадим Медведев - В команде Горбачева - взгляд изнутри

Президент понимал важность сохранения в структуре президентской власти крупных деятелей реформаторского толка. Я полностью разделял эту позицию и неоднократно излагал ее Президенту. Речь шла, в частности, о Шеварднадзе и Бакатине, ушедших в отставку со своих прежних постов в МИДе и МВД, правда, первый -- по своей инициативе, а второй -- с ведома Президента. Президент сделал свои предложения и тому, и другому, и решение зависело от личной позиции каждого из них. В итоге Шеварднадзе пожелал сосредоточиться на работе в созданной им внешнеполитической ассоциации, а Бакатин стал членом Совета Безопасности по вопросам правопорядка.

Целый ворох деликатных проблем всплыл и в связи с упразднением Президентского Совета. Оно, естественно, не вызывало положительных эмоций у "освобожденных" членов Совета, да и тех, кто выполнял эти функции на общественных началах. К тому же решение вопросов их дальнейшей работы затянулось до начала марта, хотя Президент время от времени собирал нас для обсуждения различных проблем.

Для меня лично это особой сложности не представляло, психологически я был готов сосредоточиться на научной работе еще после партийного съезда. Друзья и коллеги подсказывали мысль о возвращении в Академию общественных наук, передавали, что меня ждут в Институте марксизма-ленинизма. Но я пришел к твердому мнению, что не буду претендовать ни на какую руководящую должность, да еще в партийном заведении, что в политической деятельности для меня настал момент "сушить весла". Если же Президент попросит выполнять какие-то функции в его администрации, решил не уходить от этого.

Не откладывая дело в долгий ящик, еще в начале декабря, написал Горбачеву личное письмо следующего содержания:

"Дорогой Михаил Сергеевич! В момент принятия крупных политических решений неординарного характера, в которых так нуждается страна, естественно, задумываешься о своей работе и роли на новом отрезке перестроечного пути.

Вы знаете мое отношение к реорганизации президентской власти, включая создание Кабинета Министров при Президенте, что делает неоправданным дальнейшее существование Президентского Совета. Безусловно, нужны и персональные перемены, привлечение к руководству новых людей.

Что касается меня, то я был и остаюсь искренним и верным приверженцем проводимой Вами линии. Готов отдавать и впредь все свои силы и возможности для ее защиты и проведения. Но я не хотел бы в столь ответственный момент создавать для Вас какие-то проблемы. Взвесив все обстоятельства, я решил обратиться к Вам с просьбой разрешить мне перейти на другой режим жизнедеятельности, оформить пенсию, которую, как я надеюсь, заслужил, и продолжать помогать Вам в той форме, которую Вы сочтете целесообразной.

Надеюсь на Ваше понимание мотивов этой просьбы и поддержку.

"4" декабря 1990 г. В. Медведев

Мое письмо Горбачев сложил вчетверо и положил в карман, сказав, что хотел бы, чтобы я продолжал работать с ним и что будет размышлять, как меня использовать. Определилось решение этого вопроса где-то в конце февраля -начале марта. Президент сообщил, что хотел бы иметь меня своим советником по экономическим вопросам. Я согласился.

С Яковлевым, как мне известно, ситуация складывалась иначе. Он тоже не испытывал удовлетворения от выполнения функций члена Президентского Совета ввиду неопределенности его статуса. Но дело не только в этом. Насколько я могу судить, с осени 1990 г. начали проявляться расхождения в его позициях с Президентом по некоторым актуальным проблемам -- о судьбе партии, возможности и необходимости опоры на нее, об отношении к программе "500 дней", о границах возможных компромиссов с оппозицией, о роли КГБ и некоторым другим. Я считал эти расхождения опасными, но не неотвратимыми. Их надо постараться преодолеть, не давая простора для эмоций. Но со стороны определенных сил --и левого, и правого направлений предпринимались настойчивые усилия к тому, чтобы раздуть эти противоречия, столкнуть Горбачева то ли влево, то ли вправо, поссорить его с ближайшим окружением.

Разве можно расценить иначе, чем коварный прием, публикации известных авторов в популярных изданиях, в которых утверждалось, что подлинным инициатором и архитектором перестройки является Яковлев, а Горбачев лишь озвучивает его идеи. Или сообщение массового еженедельника о том, что в день демонстративного выхода Ельцина из партии Яковлев позвонил ему и сочувственно призвал держаться. Александр Николаевич потом мне сказал, что звонил не он Ельцину, а Ельцин ему. Существенная деталь! Но комментариев ни в том, ни в другом случае не последовало.