Вадим Медведев - В команде Горбачева - взгляд изнутри

Президенту надо было незамедлительно решаться на крупные шаги и крутые меры. И они были предложены. Как мне потом рассказывали, в итоге бессонной ночи, с пятницы на субботу, родилось Заявление Горбачева, которое им и было произнесено на заседании Верховного Совета страны 17 ноября. Его основной смысл -- в радикализа-ции экономических и политических реформ, существенной реорганизации механизма власти и управления. Было предложено упразднить Президентский Совет, создать Кабинет Министров, как распорядительный орган, работающий под непосредственным руководством Президента.

Заявление Горбачева из восьми пунктов, составленное в сжатой, энергичной форме, произвело впечатление на депутатов, было в основном одобрено Верховным Советом и передано на рассмотрение в комитеты и комиссии. В определенной степени напряжение в Верховном Совете удалось снять, но тем самым ожидания еще больше были переключены на предстоящий Съезд народных депутатов.

Открытие Съезда народных депутатов сразу же началось с сюрприза -предложения Умалатовой включить в повестку дня первым вопросом вотум недоверия Президенту. (Именно так был сформулирован вопрос -- "вотум недоверия"). Безусловно, это был продуманный и подготовленный шаг со стороны депутатской группы "Союз". Предложение не прошло, но итоги голосования оказались довольно любопытными: в числе примерно 400 депутатов, поддержавших включение в повестку дня вопроса о вотуме недоверия Президенту оказались представители крайних крыльев и межрегионалов и "союзников". А Ельцин, Попов, Станкевич и многие другие их сторонники проголосовали против. Такой результат не мог не сказаться на всем последующем ходе работы съезда, способствовал изоляции крайних и диалогу между силами, тяготеющими к центризму.

Доклад Президента энтузиазма не вызвал, но и неприятия тоже не было. Выступления в большинстве своем отличались большей или меньшей конструктивностью и лояльностью, в том числе и Попова. Пожалуй, наиболее резкие суждения по вопросам суверенитета республик, программы "500 дней", действий Президента прозвучали у Назарбаева. Видимо, чувствуя какое-то неудобство, Назарбаев избегал в первые дни появляться в комнате Президиума. Встретившись с ним в кулуарах, я по старой партийной памяти высказал свое нелицеприятное мнение о его выступлении. В ответ были слова о том, что он поддерживает Горбачева. Но разве так в поддержку выступают?

На грани фола была выдержана речь и другого нашего восточного лидера -Каримова. Формула такая -- "Президенту доверяем, а все остальное руководство должны сменить".

Напряженно ожидали выступления Ельцина. Он, к сожалению, не счел возможным воспользоваться открывшимся шансом на развитие диалога, воспроизвел свои осенние конфронтационные мотивы. Своему соседу по депутатским креслам Аркадию Мурашеву --секретарю Межрегиональной депутатской группы -- я высказал такое предположение: "Выступление Ельцина, видимо, было подготовлено заранее и не скорректировано с учетом обстановки, складывающейся на самом съезде. Естественно, Горбачев вынужден ему ответить в таком же духе, и в результате мы не продвигаемся ни на шаг."

Мурашев ответил: "Ельцин просто не мог выступить менее резко, чем Назарбаев... Горбачев должен был вести диалог с Поповым, выражающим точку зрения межрегионалов".

На это я заметил: "Межрегионалам неплохо бы определиться, кто выражает ваши позиции, с кем вести диалог".

20 декабря съезд был потрясен заявлением Шеварднадзе об отставке в знак протеста против "надвигающейся угрозы диктатуры".

Самое прискорбное, что свой шаг Шеварднадзе предпринял без -какого-либо согласования и даже уведомления Президента. Один из самых близких Горбачеву людей поставил его в сложное и ложное положение. Единственно, что мог он сказать, было следующее: " ... Не надо ставить точку, тут больше подходит многоточие..."

В эти дни немало говорилось о возможной подоплеке демарша Шеварднадзе. Ссылались на эмоционально-личностные мотивы, темпераментную реакцию на нападки со стороны "полковников". Высказывалось предположение о возможном желании Шеварднадзе в нынешних условиях дистанцироваться от нынешнего руководства. Наконец, указывалось и на грузинский подтекст, необходимость определиться в отношении к событиям в Грузии, приходу к власти Гамсахурдиа, независимости Грузии и т. д. Действительно, как выяснилось впоследствии, здесь больше подходило многоточие --началась полоса поступков Шеварднадзе, понятных, видимо, только ему одному.