Альберт Аспидов - Петербургские арабески

Зимний дворец. А.Ф. Зубов. 1716 г.

Далее постройка дворца продолжилась уже вдоль невской набережной. В июне 1719 года Петр издал указ, предписывающий к новопостроенным палатам в «Зимнем доме» «пристроить другие такие же по текену (чертежу. — A.A. ), каковой объявит архитект Маттарнови». «Санкт-Петербургские ведомости» приглашали желающих подрядиться на «строение каменного дому между Зимним домом и палатами Федосея Скляева». Таковым оказался каменщик Яков Heупокоев.

К концу 1723 года украшенный в стиле барокко императорский Зимний дворец предстал перед жителями столицы во всем своем великолепии. В центре его лицевого фасада, обращенного к Неве, был красивый четырехколонный портик, увенчанный короной. За портиком на втором этаже находилась главная достопримечательность дворца — Большой зал. Стены зала были украшены гобеленами, подаренными французским королем.

Проспект старого Зимнего дворца с каналом, соединяющим Мойку с Невою. Е.Т. Виноградов по рисунку М.М. Махаева. 1753 г.

Камер-юнкер Ф.В. Берхгольц, бывший при гостившем в Петербурге герцоге Голштинском, отмечал 15 октября 1723 года в своем подробном дневнике: «В этот день императорские принцессы (Анна и Елизавета. — А.А. ) вместе с великим князем (Петром Алексеевичем — малолетним внуком царя. — А.А. ) и его сестрой (внучкой царя, Натальей. — A.A. ) переехали из летнего в зимний дворец». Таким образом, вся царская семья устроилась под кровлей свежеокрашенного Зимнего дворца.

Появление герцога Голштинского Карла-Фридриха при императорском дворе было связано с тем обстоятельством, что герцог надеялся с помощью России вернуть своему маленькому государству земли Шлезвига, захваченные Данией. Такую помощь могущественного Петра легче всего было заполучить, став мужем его любимой дочери Анны. Таким образом, дипломатические замыслы герцога получили романтическую окраску. Судя по воспоминаниям современников, нетрудно было ему увлечься и самой Анной.

Тот же Берхгольц так описал Анну Петровну после встречи с ней в Летнем саду: «Взоры наши тот час обратились на старшую принцессу, брюнетку и прекрасную как ангел. Цвет лица, руки и стан у нее чудно хороши. Она очень похожа на царя… Вообще можно сказать, что нельзя описать лицо более прелестное и найти сложение более совершенное, чем у этой принцессы. Ко всему этому присоединяются еще врожденная приветливость и обходительность, которыми она обладает в высшей степени».

Другой современник так отзывался о дочери царя: «Анна Петровна походила лицом и характером на своего августейшего родителя, но природа и воспитание все смягчило в ней… Самая строгая взыскательность ни в чем не могла бы открыть в ней какого-либо недостатка. Ко всему этому присоединялись проницательный ум, неподдельная простота и добродушие, щедрость, снисходительность, отличное образование и превосходное знание языков отечественного, французского, немецкого, итальянского и шведского. С детства отличалась она неустрашимостью, предвещавшею в ней героиню, и находчивостью».

Ухаживал Карл-Фридрих за юной принцессой долго, настойчиво и красиво. Наверное, на Анну (да и на других обитателей дворца) наибольшее впечатление производили устраиваемые герцогом под окнами принцессы серенады.

Цесаревна Анна Петровна.

Неутомимый Берхгольц описал эти столь необычные для северных мест серенады: «Когда мы вошли во двор (Зимнего дворца. — A.A. )… я расставил факельщиков с большими восковыми факелами в руках. Пятнадцать из них в парадных герцогских ливреях… Музыка началась. Она продолжалась почти час и была тем приятней, что погода стояла тихая и ясная. Оркестр состоял из 17–18 человек, все отборные люди. Во время музыки обе принцессы… стояли у окон и слушали с великим вниманием. Старшая принцесса при этом случае показала, что она большая любительница музыки, потому что все время держала такт рукой и головой. Его высочество (герцог. — A.A. ) часто обращал взоры к окну и, вероятно, не без тайных вздохов; он питает к ней большое уважение и неописанную любовь».