Михаил Михеев - В мир А Платонова - через его язык (Предположения, факты, истолкования, догадки)

Разбирая первое из них, исследователи пишут, что тут сама синтаксическая аномалия заставляет читателя искать скрытый смысл фразы. И такой подходящий смысл действительно находится. Фраза может быть осмыслена как:

а) его тело отощало - просто худело, худело, пока окончательно не стало таким худым (то есть таким, каким предстал перед пролетариями); сам человек при этом не снимал с себя одежды (Якушева, Якушев 1978: 760).

Но этим, мне кажется, не могут быть исчерпаны все наводящиеся во фразе (и "просвечивающие" в ней) побочные смыслы. Сюда же следует причислить, на мой взгляд, и такие предположения, как:

б) мужик отощал штанах, не в штанах, а как бы помещенным (или даже заключенным!)> внутри них.

В итоге вывод:

бб) ![81]

Кроме того, на мой взгляд, естественно рассмотреть наряду с приведеннымии еще и такие осмысления второго трудного места:

в) штаны колебались ;

и еще возможно несколько более далеко идущие выводы:

г) его тело так отощало внутри одежды ,

гг) ;

Но тогда, значит:

д) .

Этот пример опять-таки далеко не единичное, а типовое употребление подобного рода сочетаний у Платонова. В том же "Котловане" читаем, например:

люди валились, как порожние штаны... (К)

Это происходит после того, как "кулаков" уже отправили (на барже) по реке - в Ледовитый океан, и в колхозе творится безудержное ликование: беднота танцует до упаду, т.е. просто никак не может остановить свое топтание на месте (все происходит на оргдворе, под музыку марша, доносящегося из радиорупора), пока, наконец, безногий инвалид Жачев не начинает хватать и не укладывает всех по очереди на землю.

Или вот еще пример:

Елисей не соображал>, что штаны спустились с его живота, хотя вчера вполне еще держались. Он> не имел аппетита к питанию и потому худел в каждые истекшие сутки (К).

Не имел аппетита - это перифраза более простого и естественного в данном случае:

а) .

К тому же она еще и может быть очевидно соотнесена с:

б) он не имел к .

Здесь - как бы какая-то отстраненная медицинская констатация: ведь, аппетит к питанию - это из стиля госучреждений, что-то вроде:

в) питание.

Платонов постоянно сдваивает смыслы: ведь

худел в каждые истекшие сутки

это значит: худел или

, а в целом

.

В итоге вывод напрашивается следующий:

внутри себя, они как бы намеренно отторгают всякую пищу (поглощение пищи ставится наравне с приобретением чего-то в частную собственность) >.

Что же, может быть, персонажам Платонова действительно хочется - быть внутри пустыми? Значит, это и есть для них - освобождение от тягости "собственнической" души? Так чего же надо их автору? - Чтобы у них не было ничего за душой?

Беспокойство в пустоте и весомость порожнего (или о коннотациях пустого)

...Это сделала наша равнинность... С.Есенин

Как известно, Россия Платонова (а он родился и вырос в пригороде Воронежа, Ямской слободе, т.е. практически в деревне) - это большая степная страна, где много свободных, или порожних, как он любит говорить, мест. Сами слова пустой / пустота и порожний, присутствуют сразу в двух противоположных смыслах. Грубо говоря, с одной стороны, порожнее - это плохо, т.е. как пустое пространство, где ничего нет, и которое должно быть заполнено (иначе просто пропадает место), а пока человеку делать в нем нечего - отсюда и вытекающие - тоска / скука / грусть / печаль / уныние и т.п. Но с другой стороны, это и хорошо, поскольку пустота несет в себе потенцию заполнения в согласии со свободной волей субъекта). В этом Платонов, кажется, обостренно ощущает основное противоречие российской жизни. Вот как это выражается в его текстах. По поводу Чевенгура один из героев говорит:

Город порожний... Тут прохожему человеку покой; только здесь дома стоят без надобности, солнце горит без упора и человек живет безжалостно: кто пришел, кто ушел, скупости на людей нету... (Ч)

Общее отношение к жизни определено этим замечательно точно: скупости на людей нет. Читай:

.

Здесь скупость - что-то вроде обратной литоты или, так сказать, обратного эвфемизма, т.е. преувеличения, сдвига значения, призванного не для того, чтобы сделать выражение более приличным, литературно-приемлемым, как это бывает обычно, а, наоборот, для того чтобы намеренно огрубить то, что имеет вполне устоявшееся и принятое выражение. Герой (вместе с автором) сетует на отсутствие осмысленности: по его мнению, все делается без всякой экономии, т.е. без пользы, и не впрок.

Итак, с одной стороны, пустота, незанятость, вакуум и "дырявость", оголенность пространства переживаются болезненно и могут быть постыдны. Мотив пустоты таким образом не раз "задействован" в платоновских текстах. Пустота приобратает разнообразные оттенки значения - начиная от самых возвышенных, и доходит до прямо-таки обсценных. Вот конечный пункт таких переосмыслений: простонародные откровения паровозного наставника, слесаря в паровозном депо, берущегося рассуждать перед своим учеником, Захаром Павловичем, о любимом детище - паровозах - с помощью доступных ему сравнений: