Илья Эренбург - Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г.

Степь теперь изукрашена немецкими могилами, и немцы боятся оглянуться назад. «У нас своеобразная болезнь — страх пространства», — говорит пленный лейтенант. Позади них пепел. Перед ними зарево. Перед ними город, который не сдается.

У немцев теперь много слов, которыми они будут пугать друг друга до смерти. К этим словам прибавилось еще одно: Сталинград. Немецкий солдат пишет матери: «Только человек с дьявольской фантазией может представить себе на родине, что мы переживаем. Нас осталось четверо в роте. Я спрашиваю себя, сколько немецких городов должны опустеть, чтобы мы наконец-то овладели Сталинградом?» Они уже опустели, все эти ненавистные Штральзунды и Шнейдемюли, но Сталинград немцы не взяли.

Гитлер посылает в бой все новые и новые дивизии. Припадочный не остановится ни перед чем: «Еще солдат! Еще самолетов!» Когда ему говорят: «Сентябрь на дворе. Что будет с нами зимой?» — он отмахивается. Ему нужен Сталинград во что бы то ни стало. И немцы рвутся в город. Днем и ночью идут бои. Неслыханно тяжело защитникам Сталинграда, но они держатся.

Кто забудет о тридцати трех? На них шли семьдесят немецких танков. Тридцать три не дрогнули. Они уничтожали танки пулями, гранатами, бутылками. Они уничтожили двадцать семь танков. Еще раз русское сердце оказалось крепче железа. Если чужестранец нам скажет, что только чудо может спасти Сталинград, мы ответим: разве не чудо подвиг тридцати трех? Враг еще не знает, на что способен русский человек, когда он защищает свою землю.

Можно выбрать друга. Можно выбрать жену. Мать не выбирают. Мать одна. Ее любят, потому что она — мать. Под Сталинградом мы защищаем нашу мать, Россию.

Мы защищаем нашу землю. Издавна народ звал «мать сыру землю» кормилицей и поилицей. Земля — это первая радость человека и это место вечного покоя. Землю поливают потом, слезами, кровью. Землю благоговейно целуют. Боец, под твоими ногами священная земля. Не выдай ее! Не пусти на нее немца. В старину, когда русский человек божился, ему могли не поверить, но стоило ему проглотить щепотку земли, как все знали: этот не обманет. Землей клялись. Землей мы клянемся, крохотной щепоткой и необъятной страной. За Сталинград, за Волгу, за русскую землю!

6 сентября 1942 г.

Вчера впервые, после недель летнего зноя, прошел над окрестностями Сталинграда небольшой дождь. Он как бы напомнил немцам о сроках. На дворе сентябрь. Среди немецких солдат имеются ветераны. Они знают, что такое зима. Гитлер торопится. Он кидает в бой новые дивизии. Он ищет развязки. Он беснуется, как прошлой осенью. Стал красным Терек от немецкой крови. Еще недавно цветущие окрестности Новороссийска превратились в немецкие кладбища. Окраины Сталинграда завалены немецкими трупами.

Немцы рвутся к Волге, как в ноябре они рвались к Москве. Советский Сталинград — это угроза их флангу. Советский Сталинград охраняет Грозный, Закавказье, Баку. Советский Сталинград — это русский часовой на берегу русской реки. На Сталинград немцы бросили огромные силы. Кажется, еще не было такой битвы. Военный корреспондент «Дейче рундшау» пишет: «Переутомленные беспрерывными боями, немецкие дивизии натолкнулись на противника, решившего сопротивляться во что бы то ни стало. Русская артиллерия, и прежде причинявшая нам немало хлопот, является основным препятствием… Русские доходят до того, что взрывают себя в дзотах. Можно представить себе, каково нашим сражаться с таким противником. Крепость Сталинград защищена не только мощными сооружениями, но и тем русско-азиатским фанатизмом, с которым мы уже не раз сталкивались. Наши серые лица покрыты грязью, а под ней морщины — следы летних боев. Немцы сражаются до предела человеческих возможностей…»

Сталинград — не крепость. Сталинград — город. Но каждый город, каждый дом становится крепостью, когда его защищают мужественные люди. Напрасно немецкий журналист говорит о «пределе человеческих возможностей». Немцы хотят взять Сталинград не храбростью, но числом. Они навалились на этот город всей массой — своей и вассальной. Это не люди, и нет у них «человеческих возможностей» — у них танки, самолеты, машины и рабы.

Когда русские сражаются, нет предела их возможностям. Они держатся, когда могут, и они держатся, когда человек больше не может выдержать. Что их удерживает на клочке земли, какая волшебная сила? Глупый немец говорит о «русско-азиатском фанатизме». На человеческом языке это называется по-другому: любовью к родине, она одна у москвичей и сибиряков.