Андрей Колганов - 10 мифов об СССР

«Можно все время обманывать немногих, можно какое-то время обманывать всех, но нельзя обманывать всех все время» (Авраам Линкольн).

Вокруг первой пятилетки сложилась своя мифология. Одни рассматривают ее как несомненное доказательство эффективности социалистической плановой системы, другие – как показатель мудрости и прозорливости И. В. Сталина, своевременно озаботившегося форсированием индустриального развития страны, третьи твердят о том, что никакие экономические успехи нельзя оплачивать ценой неисчислимых жертв.

Реальная история пятилетки, как и всегда, не является картиной, написанной только одной краской – или даже двумя. Успехи политики индустриализации несомненны, и оспаривать их бессмысленно. А вот вопрос о точной оценке этих успехов как раз может быть предметом обсуждения. Здесь мы ограничимся вопросом об экономической стороне дела, оставив политические, нравственные, психологические и прочие аспекты в стороне.

Первая пятилетка наглядно демонстрирует нам, что к мнению о И. В. Сталине как гениальном менеджере следует подходить с большой осторожностью. Во всяком случае, Сталин образца 1945 или даже 1940 года сильно отличается от Сталина образца 1930 года. Я не склонен давать управленческим способностям Сталина уничижительную оценку. Но достаточно успешные стороны его руководящей деятельности были оплачены ценой довольно тяжелых уроков конца 20-х – начала 30-х гг.

Высокие темпы промышленного роста, достигнутые в 1929 и в 1930 годах, были восприняты И. В. Сталиным как нечто само собой разумеющееся и не были подвергнуты квалифицированному экономическому анализу. Успехи первых лет пятилетки вскружили голову руководителю страны, добивавшемуся, нисколько не считаясь с экономической наукой, расширения программы нового строительства по сравнению с планом и предлагавшему фантастическое завышение наметок пятилетки. Например, вместо предлагавшихся первоначально 6 млн т чугуна на 1932/33 г. в пятилетнем плане была утверждена цифра 10 млн т., а в 1930 г. правительство решило довести ее до 17 млн т. Цифра же в 10 млн т была объявлена в выступлениях на XVI съезде руководителей нашей промышленности – В. И. Межлаука и В. В. Куйбышева – вредительским минимализмом [77]. Несмотря на эти громогласные призывы с высокой трибуны, именно они – руководители ВСНХ и Госплана – настояли в конце концов на отказе от авантюристического задания – произвести в 1932/33 г. 17 млн т чугуна [78]. Как известно, черная металлургия к концу пятилетки едва-едва перекрыла рубеж в 6 млн т чугуна. Но когда И. В. Сталин заявил на XVI съезде, что «…люди, болтающие о необходимости снижения темпа развития нашей промышленности, являются врагами социализма, агентами наших классовых врагов» [79], трудно было протестовать против непосильного для экономики роста капиталовложений и расширения фронта капитального строительства.

Правда, годом раньше такие протесты еще раздавались. В феврале 1929 г., выступая на заседании президиума Госплана, инженер Осадчий восклицал: «… Гартван и Таубе говорили, что мы можем произвести 6–7 млн т чугуна, но они были заподозрены, им брошено было в лицо сомнение в лояльности, может быть, здесь были подозрения в саботаже, в отсталости и т. д.». Эта обстановка логически приводила его к выводу: «… вы получите в президиуме со стороны его членов и техников или обязанность молчания, или пение похвал, а не критику» [80].

А ведь отказ от авантюризма позволил бы вести работы более обдуманно, без горячки, не неся потерь из-за запаздывания оборудования, нехватки стройматериалов, отсутствия проектов, текучести рабочей силы, не омертвляя гигантские средства, а направляя их на такие участки, где они могли бы дать наибольший эффект в кратчайшие сроки. Эта возможность не была использована. Незавершенное строительство, составлявшее в начале пятилетки 31 % к объему капиталовложений, в 1932 г. подскочило до 76 % [81].

Почему же в течение первой пятилетки запланированная программа капиталовложений в промышленность (и в целом в народное хозяйство) была значительно превышена? Ответ на этот вопрос можно найти в уже цитировавшихся политических заявлениях на XVI съезде ВКП (б), состоявшемся как раз посередине первой пятилетки – в 1930 г. Первая и важнейшая причина – ставка на ничем не обоснованный размах капитального строительства – вела к дальнейшим тяжелым последствиям. Нарастали такие явления, как неразбериха в материально-техническом обеспечении строек, переносы сроков строительства, поставок оборудования, отсутствие проектной документации и т. д. Многие деятели партии обращали внимание на ненормальность сложившегося положения, не решаясь, впрочем, оспаривать провозглашенные Сталиным амбициозные цели. Член Политбюро ЦК ВКП (б) С. В. Косиор в своем выступлении на съезде говорил об угрозе срыва планов реконструкции и нового строительства угольно-металлургической базы Украины, об отсутствии до настоящего времени окончательного плана строительства и реконструкции предприятий тяжелой промышленности, о затяжке проектирования. Аналогичные проблемы поднимались и в выступлениях других делегатов [82].