Жан-Люк Энниг - Краткая история попы

Вспомним эротическое фаблио под названием «Беренжер — Длинный зад» (XIII век). Один ломбардец взял в жены даму, дочь знатного сеньора. Его собственный отец был вилланом и богатейшим ростовщиком. Вы спросите, с чего это вдруг благородный сеньор согласился на столь нелепый брак? Да он так много задолжал своему кредитору, что попросту не мог отказать его сыну. После венчания тесть «собственноручно посвятил зятя в рыцари». Молодые прожили вместе лет десять, хотя рыцарь сразу выказал себя бездельником и обжорой (особенно он любил пироги). Он презирал простолюдинов, хотя сам был ужасным трусом и подлецом: «Ему куда больше подошло бы ворочать сено, чем управляться с мечом и щитом». Супруга быстро поняла, что ее муж вовсе не родовитый аристократ, и попрекнула его низким происхождением, напомнив, в какую знатную семью он вошел, на что бахвал возразил: он превосходит всех ее родственников, вместе взятых, храбростью, доблестью и геройством и немедленно ей это докажет.

На рассвете следующего дня он велел слуге принести ему доспехи — совсем новые, ни разу не бывшие в употреблении, прыгнул в седло и отправился в ближайший лесок. Повесив щит на дерево, обманщик обнажил меч и начал, как безумный, колотить им по доспеху. Потом, взяв копье, он разломал древко на четыре части, вернулся к жене и предъявил ей «пострадавшее в бою оружие». Дама онемела от изумления, а ее муженек разливался соловьем, воспевая свои подвиги. Уверенный, что хитрость удалась, муж приказал изготовить ему новую экипировку, но дама приметила, что шлем нисколько не пострадал, а ее муженек не ранен, не оглушен, да и вид у него совсем не изможденный. Она решила проследить за супругом, надела рыцарский наряд, поехала следом и увидела, что он колотит по щиту, как сто тысяч демонов. Вволю наслушавшись его воплей, дама пришпорила коня и понеслась на мужа, разгневанно крича:

Несчастный не узнал жену и до смерти перепугался. «Уронив меч, он лишился чувств». Насладившись унижением мужа, дама спрашивает, что он предпочитает: сойтись в поединке или «поцеловать ей зад — в середке и со всех сторон». Как вы понимаете, выбор бедолага делает очень быстро. Дама спешивается, задирает одежду и становится перед ним на четвереньки: «Сударь, приложите сюда лицо!»

Муж смотрит на «две заветные расщелины, но они кажутся ему единым целым». Он говорит себе, что никогда в жизни не видел столь длинной задницы.

Как только экзекуция закончилась, дама назвала свое имя — «Беренжер — Длинный Зад, который умеет устыдить всех хвастунов» — и вернулась домой. Эта женщина в любой ситуации сохраняла присутствие духа: она быстро разделась, послала за рыцарем, «милым ее душе и телу», провела его в свою спальню, и они предались любви. Тут вернулся из леса муж. Увидев жену с любовником, он стал осыпать ее проклятиями и угрозами. Она же на все его крики отвечала, что предлагает ему «нажаловаться рыцарю Беренжеру, — тот быстро научит его уму-разуму». Муж почувствовал себя разбитым в пух и прах. А его умная и красивая жена могла отныне делать все, что было угодно ее душе. «Если пастух размазня, — заключает автор фаблио, — волк гадит на овец».

Существует еще один поцелуй — его можно назвать мирным поцелуем. Франсис Понж [17] Франсис Понж (1899—1988) —французский философ и поэт. пишет в «Луговой фабрике», что иногда под порывом ветра луг изгибается, как живое существо, мягко колышется, пульсирует, словно на что- то соглашаясь. Волнуясь, луг как будто говорит «да». Но чему? Дуновению ветерка, земле, жизни, незыблемости корней? А может, это «да» относится ко сну — ведь на округлом изгибе луга так и тянет полежать (в точности как на округлой пухленькой попке), словно это подушка. Жан Жене часто возвращался к этой идее и даже считал зад своих любовников местом, на котором можно достойно отойти в мир иной. У его Паоло в «Похоронном бюро» ягодицы «слегка волосатые, покрытые кудрявым золотистым пушком», и герой шарит в них языком, пытаясь забраться как можно глубже: «Я вжимался в них лицом, увязал в них, даже кусал — мне хотелось искромсать мышцы ануса и залезть внутрь целиком, словно крыса из знаменитой китайской пытки, как те крысы из парижской клоаки, что сожрали моих лучших солдат. Но внезапно мое дыхание замедлилось, голова качнулась вбок и на мгновение застыла на упругом полушарии, как на белой подушке». В другой главе Жене продолжает тему поцелуйного сна, но на сей раз с Декарненом: «Мой язык ослабил напор, я все еще прятал лицо во влажные заросли и видел, как дыра Габеса украшается цветами и листьями, превращаясь в прохладную беседку, и я забирался туда, чтобы заснуть во мху, в спасительной тени, и умереть там».