Андрей Балдин - И раб судьбу благословил

В конце же концов свобода и рабство — это сугубо индивидуальные понятия, и они прежде всего зависят от качества души и возможностей конкретного человека. Больной диабетом — это раб инсулина, алкоголик — алкоголя. Добровольное рабство женщины, подчинившей себя воспитанию детей, прекрасно во все времена, а обратная перспектива во все времена будет наказуема самой природой. Свобода для преступника — это одно, для человека законопослушного — совсем иное.

Но не дай нам Бог еще раз иметь президентом человека, провозглашающего принцип: «Берите свободы, сколько хотите!» У каждого — свое понимание свободы и, что самое главное, свои возможности для ее реализации.

Когда свобода безгранична, один всегда успеет пробежать по головам десяти, пока эти десять будут соображать, что им делать со своей свободой. В результате десять человек окажутся в горизонтальном положении (читай роман Дмитрия Данилова «Горизонтальное положение»), а пробежавший по их головам будет смеяться над их «рабской природой». Я не желаю такой «свободы» и «демократии»…

Не так давно я оказался в компании учителей, работающих в небольшом рязанском поселке. Школа там, понятно, одна. Вся мелкая промышленность в поселке давно парализована, однако на главной улице — двенадцать магазинов, предлагающих товары для строительства и ремонта. Народ выживает благодаря леспромхозу, поставляющему в Москву строительные бытовки, сборные дачные дома и срубы. Ну и отхожие промыслы — столичные и подмосковные стройки кормят неплохо. Бревенчатые избы в поселке отделывают сайдингом, ставят пластиковые окна, на крышах — спутниковые антенны, во дворах рядом с ржавеющими «девятками» — «ниссаны» и «тойоты». Одеваются, правда, местные жители с китайского базара, а питаются замороженными котлетами из магазина, изготовленными из загадочной серой субстанции. Что ж, если у людей появляются свободные деньги, их сразу вкладывают в бизнес. Впрочем, многие побывали и в Турции, и в Египте — и не раз. Медленно, мучительно формируется слой мелких лавочников, предпринимателей, так же медленно и мучительно уходят из этой жизни люди пьющие. Из газет тут — рекламные листки с телепрограммой, ну а книги… если здесь и обнаруживаются книги, то вовсе не те, о которых пишут в толстых журналах…

Так вот, учителя собрались по случаю завершения учебного года. Выпили, закусили, поговорили о чернике и грибах, о ценах и вообще о жизни, а потом, естественно, о детях. Пожилая учительница литературы Нина Дмитриевна Т. вспомнила о сочинениях на тему «Кем я хочу быть», которые когда-то писали старшеклассники.

«В шестидесятых все хотели быть космонавтами и геологами, — сказала Нина Дмитриевна, — потом — инженерами, офицерами, врачами, а сейчас… сейчас такие сочинения не пишут. Сейчас никто не хочет быть — все хотят иметь . Деньги, деньги, деньги…»

Я не знаю, читала ли она Фромма. Вряд ли: учительница окончила институт в начале семидесятых, когда таких авторов, как Эрик Фромм, если и переводили, то фрагментарно — в качестве иллюстрации к тезису о закате капитализма. Но в описании проблемы Нина Дмитриевна оказалась не так уж далеко от Фромма.

Ну да, деньги стали самым главным и самым, пожалуй, страшным испытанием для нашего общества в последние двадцать лет, и это испытание еще не закончилось, потому что испытание деньгами — это иная форма испытания свободой, выбором. В свое время Маргарет Тэтчер говорила, что настоящая свобода — это свобода продавца предложить вам товар (идеи, ценности) и ваша свобода отказаться или принять это предложение. Почти по Марксу.

Нельзя сказать, что этого не было при социализме, однако тогда денежные отношения между людьми (частными лицами) всячески загонялись в подполье, считались недолжными. Именно поэтому цинизм, лицемерие, двоемыслие и стали стилеобразующими признаками эпохи. Именно поэтому такое замешательство вызвали поначалу повести Юрия Трифонова «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание»: в них шокировало всевластие «материального», разрушавшего людей в стране победившего социализма и искажавшего, как казалось, саму проблему выбора — выбора между хорошим и лучшим.

Но по-настоящему мы с этим столкнулись только после 1991 года, когда деньги вышли из подполья, когда свобода стала измеряться наличием или отсутствием денег, когда общество раскололось на две партии — партию побеждающего доллара и партию гибнущего рубля, когда исчезла граница между правым и левым, когда формула Фромма «Я есть то, что у меня есть» обрела вдруг пугающую актуальность, когда, наконец, вдохновенный финал «Комедии», в котором Данте исчерпывающе описал миссию Иисуса — «Он вывел дух из рабства на свободу», — отозвался в русской душе растерянностью, злобой и ужасом.