Мужик: Литература + Интернет =

2) Новое слово: а есть ли оно у андеграунда? Может, и нет -- но в сети ведь не он один. В Интернете, в любом случае, налично большинство текстов, что не допускались к читателю -- от эзотерики и самиздата до порнухи. Так что новое слово имеется -- новое, конечно, для еще нечитавших. Плюс классика. Плюс сетература. Выбирай, что хочешь,-- и андеграунд такую ситуацию принять должен -- что ему терять. Истэблишменту же, она, естественно, не по вкусу. Допустим, что он попытается переиграть ее в свою пользу. Каким образом?

3) Атака на Интернет. Допустим, что она технически и юридически осуществима. Ну, допустим. Но будет ли успешна? В обозримой социальной ситуации это нереально. Тут мое воображение рисует забавную коллизию. Попытка получить контроль и распоряжаться потоками информации, конечно, требует благовидного прикрытия. Лучше нравственности-духовности тут ничего не придумать. Если уж пытаться ототалитарить сеть, то, конечно, с лучшими целями: для борьбы с пороком -- порно, экстре, криминалом и проч. Ну, не признаваться же вслух о воистину чаемом: быть начальником от духовности и хорошо с этого иметь. Но это еще не все -- в свою очередь, порок примется защищаться -- и, понятно, тоже под солидной "крышей": свобода информации, права личности, прогресс и т.д. Я бы в этой войне масок поставил на порок 20:1. Могучая это сила. Так что за Интернет можно не опасаться: не сдадут его добродетели.

4) Итак, что мы получаем при нормальном ходе событий:

-- огромный массив текстов огромного числа авторов

-- доступ к тому большинства (в перспективе) читателей

-- относительно равные условия конкуренции изданий и авторов (конкуренцииза читателя и не только).

Хорошо? Да! Наверно. Но и вызов очевиден: -- сверх-доступ переходит в противоположность -- так много всего, что как и выбрать что-то одно -- и желательно, самое-самое; -- известное (издания, авторы) получает здесь слишком большую фору. Все же неравенство -- что еще не такая беда. Опасно другое: известное -- это старое, и если все будут его держаться, откуда возьмется новое? -- и главное. Если литература, что более чем предсказуемо, согласится на двойную жизнь -- в сети и печати,-- то в сеть перейдет все то, что мы имеем в истэблишменте. В частности: групповщина и дележ места под солнцем; отторжение авторов с улицы (не "наших"); литературные склоки; коммерциализация и кормушка от "духовности" -- и, кто знает, возможно, столь же дикая, как весь наш псевдокапитализм. Отчасти все это уже происходит,-хотя, на мой взгляд, истэблишмент засиделся на старте.

Отсюда один важный вывод: если Интернет способен быть эффективным противовесом истэблишменту во внешнем противостоянии, то внутри себя он им инфицируется столь же элементарно. Здесь он бороться не может -- точнее, не может взятый сам по себе -- равно как телефон или телеграф или иное средство связи. Здесь уж слово за людьми, за культурой,-- литературой, в частности.

5. ТЕНДЕНЦИИ (ВНУТРИ) ЛИТЕРАТУРЫ.

Традиционно, это принято связывать с какой-либо новизной -- формальным прорывом, течением. Модой, на худой конец. Но это верно, я считаю, лишь для первой 1/2 века. По-настоящему новое где-то с 50-х приходило иначе, без революций формы -- и вообще, как бы с периферии литературы. Например, фантастика, наиболее серьезное литературное явление -- это, конечно, отклик на НТР, и за перо часто брались сами же ученые. Или книги Кастанеды и Д.Андреева -- тоже опыт познания, правда, не западной позитивной науки, а науки интроспективной, "восточной". Новое обретались не внутри, а вне литературы -- а излагалось оно вполне традиционно. И наоборот, какие-либо попытки прорывов ценой лит.эксперимента, "авангардизма" уже ничего не добавили -- самому авангарду прежде всего. Ну, прикиньте сами: вот в современной литературе что-то нетрадиционное. Бывают ли эти вещи интересными (красивыми, лиричными, искренними и т.д.)? Да, конечно. А бывают ли они _ новыми_? Да что-то не шибко. Новое бывает разве что ценой авторского личного своеобразия, но это-то вполне традиционно. И вдобавок к тому, в основном лит.новизна нынче все же от вторичного -- она, чаще, основана на отсылке (пародии) к самобытному и чужому. Да и этот источник, на мой взгляд, стремительно иссякает.

Короче, кризис литературы не только внешний (потеря читателя и кормления), но и внутренний -- некая выбранность внутреннего ресурса для развития. Ситуация, впрочем, общекультурная, и я согласен с теми, кто считает, что решение в смене вектора -- с внешнего на внутренний. Точнее, в равновесии этих двух. Но внешнее направление искусство освоило от и до, отсюда вызов: _искусство как йога_. Возможно, в 3-м тысячелетии культура попробует именно это. Но вернемся к Интернету: чем он может помочь литературе в настоящем положении?