Андрей Рудалёв - Жизнь по чужим лекалам

Однако на кадрах кинохроники все было совершенно иное. Здесь предстали какие-то мифологически атланты, исполненные духовным смыслом. Может быть, весь этот пафос и чрезмерен, наивен, но, еще раз повторюсь, лица поразили…

Думается, что помимо всех напастей, которые свирепствовали в стране в 90-е годы, одной из самых печальных явилось то, что гордость, чувство собственного достоинства народа было растоптано. Бесконечно спрашивается себя: куда ушли те гордые и великолепные люди, где и при каких обстоятельствах затонул их прекрасный материк?

Даже по примеру моего родного Северодвинска это можно было проследить. Города технической интеллигенции, людей с золотыми руками, делающим великое дело и этим безмерно гордящимися. Их в течении нескольких лет превратили в чернь, быдло (или как там еще любят говорить?). Если в те же 80-е было престижно ехать на Север, то в 90-е начался мощный исход людских резервов. Северодвинск превратился в тупик, город, где заканчиваются рельсы, в вымирающую деревню, из которой при первой же возможности стремиться драпануть молодежь. Отцы семейств были посажены на нищенскую зарплату, которую не платили месяцами. Радостью считалась подачка в сто-двести рублей, которую тут же униженный мужчина, шел пропивать в дешевую рюмочную, а потом глушить тоску суррогатным алкоголем. Мой друг, будучи студентом и получая стипендию, практически кормил всю семью, так как мать работала учительницей, отец на заводе, плюс спасал приусадебный участок. Огород, натуральное хозяйство, поезда до Москвы и баулы с тряпками многих спасли. Тогда «заводчанин» стало ругательным словом, синонимом человека практически полностью опустившегося.

Мой любимый город распяли, растерзали уроды, паразиты-кровососы макали человека лицом в дерьмо, приговаривая, внушая комплекс вины: ты сам во всем виноват. Твердили заклинания, что иначе он жить и не может, только пресмыкаясь и будучи вечно битым.

Ввергли человека в ситуацию, когда он всем должен и во всем виноват, а ему никто и ничего. В лучшем случае предложат питаться отрыжкой нувориш или протухшей гуманитарной помощью. Отрыжка эта закрепилась тяжкой печатью на лице, изменила людей, лишила их искренности, навязала черты пластмассовой кукольности, под внешней оболочкой которой стала мерцать пустота.

У писателя Романа Сенчина есть рассказ-миниатюра «В новых реалиях», который написан еще в 1993 году. Главному герою Егорову с бухты-барахты позвонил его давний институтский приятель Макс Бурцев, пригласил в гости на небольшое торжество. Бурцев вольготно обустроился в новых реалиях, у Егорова же «завод прикрыли. Денег нет. Хреновенько, одним словом». Во время дружеской попойки Бурцев показал видеозапись демонстрации 89-го года: «Егоров увидел себя, в руках плакат «Прошу Слова! Гражданин», а рядом свою жену с картонкой на груди — «Долой 6-ю статью!» Они шли по центральной улице, среди десятков других людей с плакатами и трехцветными флагами». В какой-то момент Егоров попал в кадр крупным планом: его «глаза были большие, светящиеся; он что-то выкрикивал». Убеждения, горящее сердце, деятельный романтизм — пылало в человеке, сейчас же ему все фиолетово. Плакат в руках мог легко превратиться в рекламный слоган — средство пропитания человека-бутерброда, а на картонке вместо революционного лозунга проступить надпись «Опарыш». Такое сплошь и рядом можно было увидеть. Единственное что в настоящий момент хочет Егоров, так это сохранить достоинство хотя бы перед своими детьми: «Чтоб меня человеком считали!» В такой ситуации лучше уйти, вовремя уйти, и он повесился. Подобная судьба страшит своей типичностью, программа самоистребления была включена повсеместно, да и по сей день ей не дали команду «отбой».

Не думаю, что все это произошло спонтанно, что в данном случае исключительно бытие определяет сознание. На мой взгляд, все это последствия до мелочей разработанного плана, целью которого было поставить человека на колени, лишить его деятельного начала, своего собственного голоса. Чтобы потом после периода бесконечных понуканий и унижений, дать небольшую надежду, маленький просвет сквозь тюремные решетки и сказать: жизнь налаживается, цени, береги это, бери от жизни по максимуму, иначе все может вернуться на круги своя.

Говорят «переходный период», его надо было пережить. Я же уверен, что все реформы не были неотвратимыми, все могло быть иначе, разруха не обязательна. Зловещий смысл всего этого плана, состоял в том, чтобы сделать человека управляемого. Чтобы обезопасить на ближайшее будущее покой и достаток властной элиты, которая патологически боится шатающегося под ней стула. Цель проста и прозрачна: отвлечь от трудоемкого процесса передела собственности, который длится у нас практически лет двадцать. Оттеснить людей от какого-то даже намека на участие в жизни страны, сделать из них простых статистов, которые ждут указаний сверху, которые отчаялись настолько, что готовы на любую работу и не спросят, сколько за нее заплатят, да и заплатят ли вообще.