Изабелла Нефедова: Максим Горький (Биография писателя)

Положение раненого казалось безнадежным (пуля прошла мимо сердца, но пробила легкое, засев под кожей). Однако могучий организм ("сложения он был богатырского", - вспоминал товарищ горьковского детства) быстро одолел опасность. На шестой день Алексею разрешили сидеть, на десятый выписали из больницы.

В палату приходили рабочие Семенова, и Алексей понял, как он нужен этим людям, тем, кому он читал книги, рассказывал о жизни. Это придавало силы.

"Стало мучительно стыдно, и я, с той поры, не думаю об самоубийстве, а когда читаю о самоубийцах - не испытываю к ним ни жалости, ни сострадания", - писал потом Горький об "унизительной глупости попытки самоубийства". Он не раз жалел о своем поступке: на почве ранения легкого развился туберкулез, мучивший писателя всю жизнь.

4

Выздоровев, Алексей продолжал работать у Деренкова, а в июне 1888 года с революционером Михаилом Ромасем, недавно отбывшим долгую якутскую ссылку, уезжает в село Красновидово, где тот вел пропаганду, а чтобы не вызывать подозрений, занимался торговлей. Сердечность и чуткость Ромася помогли Алексею преодолеть недавний душевный кризис.

В Красновидове Алексей получает решение Казанской духовной консистории* об отлучении на семь лет от церкви за попытку самоубийства, на которое отвечает сатирическими стихами, ходившими среди казанской молодежи. По словам Алексея Максимовича, они начинались так:

______________

* Консистория - учреждение при архиерее с административными и церковными функциями.

Только было я избавился от бед,

Как от церкви отлучили на семь лет!

Отлучение, положим, не беда,

Ну, а все-таки обидно, господа!

В лоне церкви много всякого зверья,

Почему же оказался лишним я?

В Красновидове с небывалой до того ясностью перед Алексеем раскрылась картина собственнического невежества, косности и жадности "хозяйственного мужика".

Терпение деревенских богатеев лопнуло, когда Ромась убедил мужиков объединиться в артель, чтобы сообща самим продавать в городе яблоки из своих садов, минуя наживавшихся на посредничестве скупщиков. Перед сбором яблок они подожгли лавку Ромася, а его самого и Алексея чуть не убили.

Пришлось уехать из деревни, к которой Горький на долгие годы сохранил чувство недоверия и неприязни. Деревня, как показалось ему, "огромна и тяжела", "слепа и недоверчива ко всему, что творится вне узкого круга ее прямых интересов".

Потом Алексей работает на Каспии, блуждает в Моздокской степи, а поздно осенью приходит в Царицын (теперь Волгоград). В это время железнодорожное начальство увлечено идеей - привлечь на службу поднадзорных, отбывших ссылку политически-неблагонадежных интеллигентов - "политиков", не допущенных в столицы и осевших в Поволжье. Эти честные люди должны были помочь в борьбе с процветавшим воровством. Через посредство уже служивших на железной дороге "неблагонадежных" Алексей устроился ночным сторожем на станцию Добринка (в Тамбовской губернии). Помимо служебных обязанностей, его, как это было принято тогда, заставляли работать по хозяйству у станционного начальства колоть и таскать дрова, топить печи, ухаживать за лошадью и т.д. Спать и читать времени не оставалось. Алексей не выдержал и написал в правление дороги жалобу... в стихах. Это позабавило чиновников, и юношу перевели в Борисоглебск, потом на станцию Крутая.

На Крутой Алексей, двое телеграфистов, слесарь и наборщик организуют "кружок самообразования", который находился под неуклонным наблюдением жандармов, и без того недовольных засильем "неблагонадежных" на железной дороге.

Постоянная слежка жандармов, самодурство железнодорожного начальства, ополчившегося на "нигилистов", заставили Алексея в апреле 1889 года уйти из Крутой. Пешком и на площадках товарных вагонов, добывая на пропитание случайными заработками, добрался он до Москвы, надеясь просить Льва Толстого, чтобы тот дал ему и его друзьям земли, на которой можно было бы жить трудами рук своих - без начальства, без хозяев...

Но ни в Ясной Поляне, ни в Москве писателя не было. Его жена отвела пришельца на кухню и угостила кофе с булкой, заметив, что к Толстому ходит немало "темных бездельников".

Из Москвы Алексей перебрался в Нижний. В декабре его хотели призвать на военную службу, но в солдаты не взяли ("Дырявый, пробито легкое насквозь! Притом - расширена вена на ноге. Негоден!"), и он работает в пивном складе моет бутылки и развозит квас. Алексей посещает кружок революционеров, а когда один из его товарищей перед арестом скрылся, будущий писатель угодил на две недели в тюрьму.