Олег Попцов - Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет

3 апреля 2003 года, накануне полета в Амстердам и Лас-Вегас у меня, наконец-то, состоялась давно намечаемая встреча с Георгием Боосом. Он — вице-спикер в Государственной Думе. Где-то месяца два назад позвонил мне и попросил дать кассеты с передачами Андрея Караулова «Момент истины», так или иначе связанными с деятельностью Германа Грефа. Встреча постоянно откладывалась. И вот я в кабинете парламентского начальника. Разумеется, знал, о чем пойдет разговор. Накоротке, двумя неделями ранее в разговоре со мной (мы обсуждали очередную острую тему), мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков вдруг обронил: часом раньше ему звонил Алексей Кудрин, в то время — вице-премьер и министр финансов РФ. И, не скрывая своего раздражения по поводу передач Караулова, сказал: «Юрий Михайлович, мы же тоже можем осложнить вашу жизнь, перекрыть поток субвенций. Да и законы в пересчете на Москву мы можем скорректировать». Лужков нервно усмехнулся, однако ответил: «Алексей, ты что это, серьезно? Так и мы можем ответные действия совершить».

Георгий Боос мне все это пересказал. Вывод был лаконичен: «Олег Максимович, Караулов перешагнул допустимую грань. Его передачи в адрес правительства оскорбительны. Если Лужкову перекроют кислород, он пройдется по телеканалу катком. Вас уберут. И восторжествуют Ваши противники: Валерий Шанцев (в то время вице-мэр Москвы. — О.П.) и Сергей Ястржембский (в то время помощник президента РФ. — О.П.)».

Я ответил столь же категорично: «Я готов уйти в любой момент. И то, что эти люди хотели бы меня убрать, не есть новость. Как поведет себя Лужков, не берусь прогнозировать. Я готов к любой реакции мэра. И знаете почему? Я это уже проходил и с Борисом Ельциным, а несколько раньше с Михаилом Сусловым. Значит, в моей жизни появится еще один сюжет для будущей книги».

То, что Андрею Караулову не хватает воспитания, общей культуры, реальных фактов, — это правда. То, что он провокатор — правда вдвойне. Но все это — рисунок нового жанра затянувшегося в России безвременья. Он ведь театральный человек, окончил ГИТИС. Существует роль шута, героя-любовника, маленького человека, бунтаря, даже роль предателя существует. А Караулов вот выбрал роль провокатора. Любимая, кстати, роль, на которую политический сыск в России еще со времен создателя Третьего жандармского управления А. Х. Бенкендорфа назначал, как известно из учебников российской истории и документов архивов, в общем-то, талантливых, неглупых, но однозначно не лишенных скверности людей. Чего только Евно Азеф стоил! «Под него», своего добровольного агента, политический сыск в 1905 году в партии эсеров не только две «оппозиционные» газеты создал, но даже Боевую организацию (БО), обильно снабжая ее оружием и деньгами. А уж в КГБ СССР, как известно теперь из открытой печати, за честь почитали внедрить писателя, актера, режиссера в среду творческой интеллигенции. И подбирали самых словоохотливых, умеющих при всех «резать правду-матку» про власть. Говорят, нередко «чекисты» получали донос одного «стукача» на другого.

В случае с Карауловым, да и не только с ним, думаю, важно театр отделять от жизни. Власть этого понять не хочет, да и не может. Да и надо ли ей это? Ее восприятие журналистских «изысков» прямолинейно. Ельцин сдерживал себя и пережил «Куклы». Не закрыл, не запретил. Поэтому и до сих пор всю ситуацию со свободой слова в России сравнивают со временами Б. Н. Ельцина.

А убедили его в том, что он — гарант свободы слова в России мы с Михаилом Полтораниным еще весной 1992 года, когда критика власти на волне «отпуска цен» и массовых невыплат заработной платы стала «зашкаливать» все мыслимые пределы. Сначала он морщился, но очень скоро вжился в образ «гаранта». И стоял на своем. Хотя все не так просто, как кажется. Приближенные время от времени требовали от него расправы над «вольнодумцами». Не пошел на расправы. Даже упреков не делал. А говорили о нем в эфире и печатали в газетах достаточно лживых посылов, за которые и тогда вполне можно было «присесть» на год-полтора. Где сейчас эти смелые труженики эфира и газетной строки? Неужели все так хорошо в родном Отечестве, что остаются только слова «полного и глубокого удовлетворения»?

Да, журналистская эйфория девяностых годов незабываема. «Наконец к власти пришла наша власть!» Наяву все так и было. Закон и свобода слова, заявление Ельцина, что власть должна быть открытой. Но как только реформы забуксовали, власть заговорила другим языком: «журналисты клевещут на власть. На экране сплошная чернуха!» И очень скоро демократические СМИ признали: наша демократическая власть реагирует на критику так же агрессивно и нервно, как власть предшествующая, власть коммунистическая. А чего другого ждали? Все во власти, и «той», и «этой» до августа 1991 года носили в карманах красные партбилеты бессмертной КПСС. Так что, традиции. Особенно этот властный синдром взыграл в провинции. Там начали закрывать газеты, их просто разоряли, лишая государственного финансирования. Редакторов либо снимали с должностей «без выходного пособия», либо пугали беседами в прокуратуре.