Олег Попцов - Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет

Тема диссертации милицейского министра: «Политические партии и российские трансформации: теория и политическая практика». Похоже, что-то вроде «Краткого курса истории партии «Единство», партийного строительства в России, в общем, на личном опыте. Ну, защитился и защитился, с кем не бывает? Однако министр сделал заявление. А государственный рупор агентство ИТАР-ТАСС передало это заявление в подробностях. К тому времени Грызлов сообщал обществу, как он предполагает, развитие партийного движения в стране пойдет по трем направлениям: либеральному, социал-демократическому и консервативному. Не упрекнем диссертанта в новизне. Об этом сегодня не говорит только ленивый. Но дело даже не в свежести или парадоксальности мыслей диссертанта. Грызлов — чуть больше года депутат Государственной думы от движения «Единство». Одноименную фракцию возглавил в Думе. Менее полутора месяцев — глава МВД. Ни в каких пристрастиях к партийному строительству замечен не был. Изысканиями на этой ниве не занимался. Фракция Грызлова в ГД РФ — «прокремлевская», самостоятельности лишена полностью. И вдруг теоретический труд на тему общественно-политических образований в России. Разумеется, каждый волен заниматься тем, к чему он расположен. Кто о науке подумает…

Впрочем, при чем здесь наука? В политику пришло поколение прагматиков, людей, вне идеи, вне морали, благородства, скромности и даже человеческого достоинства. С людьми все ясно, а что будет с политикой? И еще, процесс вырождения только у нас или у них тоже? Разумеется, вопрос праздный: «Нужна ли тебе диссертация?» Для чего? Другой вопрос нужна ли она науке? Или еще определеннее: зачем из науки делать сквозящую пустоту?

Все эти бесчисленные академии, техникумы, именуемые неизменно университетами — есть путь к уничтожению авторитета образования и авторитета науки. Встанешь в отдалении, посмотришь на всю эту суету и выдохнешь с отчаянием: мельчает страна.

Я уже говорил: власть делает человека одиноким. Чем больше у человека власти, тем сильнее его одиночество. Масштаб власти прямо пропорционален одиночеству.

Мой друг (нет смысла называть его имя), неизмеримо более меня знающий Путина, рассказывал. В период своей работы в Петербурге Путин мог позвонить и назначить встречу. В положенное время мой знакомый ждал Путина в обусловленном месте. Подъезжал автомобиль, мой знакомый садился в него. Некоторое время они ехали, затем машина останавливалась у какого-то ресторанчика, выбирали столик в нешумном месте, усаживались, и, обменявшись десятком необязательных фраз, молчали. Мой друг — журналист, и его меньше всего интересовало молчание, но Путин, пригласивший его на этот разговор или встречу, молчал. И моему коллеге ничего не оставалось, как подстроиться под предложенное состояние, все-таки высокое начальственное лицо — заместитель мэра. Таким Путин был в 1991 и в 1995 годах.

И сейчас, в Кремле поздно вечером, если приоткрыть дверь кабинета можно увидеть, как президент, откинувшись на спинку кресла, сидит один и сосредоточенно смотрит прямо перед собой. Мне чудится: я вижу эту картину, а еще я вижу Путина на татами в белых борцовских одеждах. Восточные единоборства, которыми увлекается президент и в которых достаточно преуспел, предполагают погружение в себя.

Он не из тех, кто торопится, и когда оппонент устанет ждать, его внимание притупится, он примет решение, и оно будет уподоблено броску, как в единоборстве, стремительно, согласно примененному приему. Это та доля неожиданности, которой он наделен, и которая всегда будет соответствовать его натуре.

2001 год.

Должно же, наконец, состояться кадровое обновление в высшей власти? В правительстве — нервное затишье, никто не знает своей судьбы. В кадровых перестановках, которых ждут, затянувшаяся пауза — это затяжной период бездействия правительства. Решения не принимаются, бумаги идут по кругу. Мини-стры избегают контактов с прессой, вице-премьеры — контактов с министрами. Политологи, жирующие на прогнозах, тоже устали. Надоело короновать и низвергать. Один слух нелепее другого. Почему президент медлит? Он сомневается. И тем, с кем он советуется, тоже не доверяет. Обычно случается прямо противоположное: неопытный руководитель бывает неоправданно решителен, чем желает скрыть свою неопытность.

29 мая 2001 года. Я — в отпуске. Позвонил Константин Затулин, советник Юрия Лужкова, Затулин — человек неглупый, чрезвычайно предрасположенный к политическим интригам. Чувство недооцененности окружающими политиками проскальзывает в любых поступках Константина Федоровича. Кстати, он — хороший аналитик. Впрочем, в невостребованности своих аналитических упражнений виноват он сам. Все время претендует либо на роль лидера, либо на роль «серого кардинала». Это легко просчитывается, и Затулин получает афронт. А жаль, его анализ порой неудобен, но точен, и, к тому же, такой анализ всегда «подстроен» под человека, ради которого он делается. А то, ведь способ существования отечественной социологии «от кухарки Груни, засевшей ректором в народном университете большевиков, до нынешнего ВЦИОМ» известен: хотите быть хорошим и успешным, извольте-с. Хотите, чтобы ваш оппонент был плохим — пожалуйста.