Виктор Ротов - Ближе к истине

Именно перед таким «выбором» поставил Сталин советского солдата. Но если б только солдата!

В романе — исповеди В. Успенского «Тайный советник вождя» приводится удивительное по своему цинизму высказывание Сталина, когда зашел разговор о так называемом ворошиловском методе «дрожжей и закваски». Он заключался в том, что на оккупированной немцами территории специально провоцировали карательные меры фашистов против мирного населения. Сталину намекнули на безнравственность этого метода: мирное население ставится между двух огней. На что Сталин ответил: «Когда горит дом, его должны спасать все жильцы».

Дьявольское ухищрение! Но… Победителя не судят. В достижении цели все средства хороши.

Правда, были и такие средства, которые не сработали. Это сверххитрая операция, о которой сказано в романе. О якобы мнимой сдаче Власова и его армии в плен.

Эта сверхсекретная операция была разработана в недрах службы все того же тишайшего А. А. Андреева. Сверхзадача заключалась в том, чтобы под изменные якобы зна

мена Власова собрать многие и многие миллионы пленных наших солдат и офицеров, якобы для борьбы с большевиками. А потом вдруг повернуть их против Гитлера.

По какой‑то неясной до сих пор причине эта суперсекретная операция была смазана и суть ее и правда о ней канули в Лету. Никто теперь толком не может сказать, что это было — измена Родине генерала Власова или его супергеройство. Которое превыше самопожертвования. Ибо он заклеймен собственным народом. Вот и поди разберись, где гений, а где злодейство было проявлено в той войне.

Мы не знаем, а Сталин знал, что воюет на два фронта. И в том, и в другом случае он вышел победителем.

Даже самые яростные антисталинисты теперь уже не спорят, что победить фашизм можно было только сплочением усилий всего народа и фанатичной жертвенностью его. Что для разгрома гитлеровских полчищ нужна была большая сила. Необоримая. Каковой и может быть только сила, внушенная страхом, и внедренный в сознание народа долг перед Отечеством. Что и дает право сильным мира сего посылать миллионы на смерть. А у сильных мира сего легионы прислужников, готовых мордовать каждого и всех, на кого укажет перст повелителя. Эти приживалы и нахлебники народа с легкой душой готовы быть и погонялами, и палачами. Это их нижайшей услужливостью поставили советского человека между молотом и наковальней — между Гитлером и Сталиным. Между двумя страхами, именуемыми по Троцкому «возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади».

Война превратила Сталина в непререкаемый авторитет, в полубога. На его портрет люди чуть ли не молились, как на икону.

Так устроен человек — сотворит себе кумира и живет под ним коленопреклоненно.

Иосиф Виссарионович получил от войны то, что хотел: он стал не то что Кумиром, он стал Вождем всех времен и народов — он стал Спасителем.

Он пришел к этому величию через судьбы народа и каждого из нас.

Шли на малых оборотах. При полной светомаскировке. Запрещалось даже курить в жменю!

Ночь, волны бухают о борт. Посвистывает ветер в надстройках тральщика — шторм не меньше пяти баллов. Кажется, все притаилось в мире.

Миновали мыс с высокими обрывистыми берегами. За мысом нарисовалась в темени вогнутая линия берега, очерченная белопенным прибоем, а далее на фоне темного неба вздымается черной громадой следующий мыс с крутыми высокими берегами. За ним, Павел знает, — Абрау — Дюрсо. Чувствуется, что повернули вправо, к берегу. Значит, на высадку. Напряжение в душе нарастает. И гут железным шорохом прошелестела над головами неотвратимая команда: «Приготовиться!»

Вдруг!..

Стало светло, как днем. Лучи прожектора, десятки ракет разом вспыхнули над водой. И тотчас море вскипело от града пуль и взрывов снарядов. Замерли люди и, кажется, остановились волны: прекратилась зыбучая пляска за бортом, сбитая с ритма частыми водяными султанами от взрывов снарядов. Десантники сжались, с ужасом озираясь на дикую пляску света и огня. Было ясно, что вместо внезапной высадки — внезапное нападение. Их обнаружили. Свидетельство тому — этот световой грохочущий кошмар, из которого надо теперь выбираться. Но как?

Несколько катеров и один болиндер, на борту которого были танки, разом вспыхнули и загорелись, как свечи. Один тральщик разнесло в щепки. Видно, прямое попадание. Несколько замыкающих судов быстренько развернулись и нырнули в дальнюю темень. Но и их достал «липучий» луч прожектора. Вокруг них началась пляска взрывных султанов. От горящих тут и там судов стало еще светлее. В широких ярких отблесках на воде отчетливо было видно людей, выброшенных за борт; и доски, бочки, ошметки палубных надстроек. И между ними бескозырки и головы людей с беззвучно зевающими ртами. Поле боя, вернее — убоя, походило на громадное скопление плавающего мусора, пляшущего на зыбких волнах. Люди обреченно барахтались в воде. По ним ходили туда — сюда всплески — строчки пулеметного огня.