Виктор Ротов - Ближе к истине

Участник ВОВ. Имеет награды. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького в Москве. Работал собкором «Учительской газеты». Дважды избирался ответственным секретарем Тамбовской писательской организации. Был членом ревкомиссии Союза писателей РСФСР. Автор знаменитого романа «Расплата», выдержавшего несколько изданий, в том числе в «Роман — газете», поставленного на сцене Тамбовского драмтеатра в инсценировке автора. Награжден орденом «Знак Почета» за заслуги в области советской литературы. В разные годы вышли книги «Бриньковкие были», роман «Терны», сборник повестей и рассказов «Твердь земная» и многие другие. Неоднократно избирался членом бюро писательской организации, членом горкома партии. Пять лет редактировал альманах «Кубань». Лауреат литературной премии им. В. Ставского «Золотое перо Кубани».

Член Союза писателей России.

Член ревкомиссии писательской организации.

Ушел из жизни в 1999 г.

Так уж получилось — Александр Васильевич стал одним из немногих наиболее близких мне писателей — коллег. Мы и знакомы с ним с незапамятных времен. И работали вместе в альманахе «Кубань» — он редактором, я — ответсекретарем.

Я сменил на этой должности Юрия Продана, почему-то забытого всеми. Милейший был человек, кропотливый труженик, отличный прозаик. Восемь бессменных лет он «варился» в отвегсекретарском аду, как повсеместно именуют эту тяжелейшую работу. Кто испробовал «прелести» этого сложнейшего труда, не даст мне соврать. От

ветственность сродни вратарской: если выиграли, то это заслуга всей команды, если проиграли — виноват вратарь. Так и здесь: хороший номер получился — заслуга всей редакции, плохой — виноват ответсекретарь.

Я вспомнил о Продане не случайно. Ибо именно Александр Васильевич Стрыгин чаще других вспоминает Юру. И все сокрушается — забыли мы его, забыли. А надо бы…

Вот он такой, Александр Васильевич. Один из немногих, кто чтит добрую память. В связи с этой его особенностью мне вспоминается наша поездка в Вешенскую к великому писателю двадцатого века Михаилу Александровичу Шолохову. К его праху. В день его девяностолетия.

Поездку горганизовал редактор «Кубанских новостей» Петр Ефимович Придиус. Как ему удалось в наши развальные, погибельные времена «зафрахтовать» у властей микроавтобус, одному Богу известно. Наверно, сыграло свою роль то, что к 90–летию со дня рождения Шолохова нашему писателю Виктору Лихоносову была присуждена литературная премия им. М. А. Шолохова.

Короче, нас собралось десять человек. В том числе Александр Васильевич Стрыгин. Как же! Он лично был знаком с Михаилом Александровичем. Шолохов подарил ему свежее издание «Поднятой целины» с автографом: «А. В. Стрыгину с добрым чувством. С отцовским пожеланием удачи. 25.12.58».

Вон когда это было! А на улице 1995–й. 37 лет назад они коснулись рука об руку, посмотрели друг другу в глаза. А кажется, что это было вчера. Александр Васильевич светится весь. И как бы помолодел лет на десять, возбужденный и вдохновленный этой поездкой.

Уже в донских степях мы остановились подкрепиться. Я украдкой наблюдал за Александром Васильевичем. Ему же семьдесят пять! А выправка! А живость! Прямо позавидуешь. Петр Ефимович Придиус, всегда склонный к шутке, говорит как бы на полном серьезе: «Смотрю я на ваши руки, Александр Васильевич… Да им цены нет! Ведь этими руками вы пожимали руку Шолохову!..»

Тут же кто‑то развивает мысль: «Не забудьте потом, Александр Васильевич, сдать руки в музей. Это же реликвия!» И понеслась душа в рай: «Какие люди и без охраны! Вами может заинтересоваться криминальный бизнес. На ваших руках, Александр Васильевич, бешеные деньги можно заработать!..»

И так далее и в таком духе. Десять часов езды, и ни минуты без шуток, без смеха, без песен.

Тогда я впервые услышал, как поет Виктор Иванович Лихоносов. Неплохо поет. После он споет на сцене нашей филармонии в вечер памяти Григория Пономаренко.

Шутки, смех, веселые байки. На остановках — по рюмочке. Не удержался и поддержал неистощимую компанию даже А. Д. Знаменский, не пьющий после инфаркта.

Шутки шутками, а за время, которое мы провели в дороге, мы настолько наэлектризовали себя воспоминаниями о Шолохове, что по приезде в Вешенскую, устроившись в гостиницу и собравшись повечерять в сумерках возле Дона, мы только и говорили о том, что над нами как бы витает дух Шолохова. Он тоже любил шутку и розыгрыш.