Виктор Ротов - Ближе к истине

Сергей Никанорович Хохлов любит рассказывать, как в одной из творческих поездок по краю, в свободный час, он увидел Кронида в пивной с кем‑то. Стоя за столиком с кружкой пива, он упоенно читал собеседнику свои стихи. Когда он читает стихи, войдет в раж, от удовольствия закрывает глаза. Сергей Никанорович стал напротив него, а парню дал знак отойти. Закончив читать стихотворение, Кронид открыл глаза и видит перед собой вместо нового знакомого Сергея Хохлова.

— О! Сережа! А где тот?..

— Кто?

— Парень, что тут стоял.

— Никто тут не стоял. Я здесь…

Кронид посерьезнел, крутнул головой.

— Надо бросать пить…

Я бывал с ним во многих поездках по краю, на выступлениях перед читателями, водил застолья, спорил с ним на собраниях, на бюро и заседаниях правления. Иногда жестко. Но никогда после этого мы не дулись друг на друга, как это бывает у нашей братии. Мне кажется, он вообще не может сердиться. А если и сердится, то недолго. И я никогда не слышал от него плохого слова о ком бы то ни было. Даже о тех, кто явно злобствует в его адрес или в адрес нашей писательской организации. В этом, мне кажется, просматривается и доля беспринципности. Но что поделаешь — человек такой. Мы с ним не дружим, но это не помешало ему подарить мне сборник стихов с такой надписью: «Я славу Ротову пою и объявляю: ай лав ю!» Я тоже «лав ю». Но я по натуре сдержанный человек. Хотя однажды, прочитав его стихи, разразился хорошим очер

ком о нем. К сожалению, не могу найти его в своем архиве. И у него не оказалось. Но вот заглянул в его сборник «Кубань — земля такая», вышедший в издательстве «Золотое руно» в 1986 году. Это четырнадцать лет тому назад! Какие стихи! И почти все с посвящением. Сергею Фролову, бизнесмену (целая поэма!), певцам: Валентине, Владимиру и Геннадию Савельевым; Кубанскому казачьему хору, писателю — фольклористу Ивану Бойко, покойному офицеру — летчику Илье Придиусу, памяти А. Зимы, памяти М. Боглачева, Айтечу Хагурову, Т. Гагава, Григорию Пономаренко, Е. ТО. Кузьминой — Караваевой, Юрию Сердериди, некой Т. Н., Ю. Бондареву, Г. К. Жукову, Виктору Лихоносову, П. Придиусу, Авдееву Николаю Петровичу — старейшему казаку «деду Авдею»…

В этих стихах весь он. «Я родился в апреле, когда сплыли снега, когда дали светлее в блеске солнечных стрел. Когда людям теплее — будто я их согрел. Когда зелено всходят и пшеница, и рожь. Когда счастье приходит оттого, что живешь».

«Каждый встречный мне кивает, говорит: «Привет, Кронид!» Хотя в этом сельском крае я ничем не знаменит. Подчиняюсь только звездам, из души уходит зло. Жаль, пришло все это поздно, но спасибо, что пришло…»

Обращаясь к Ивану Бойко: «Мои годы уже на закате, мои думы в далеких мирах. Расскажи мне сегодня о хате, о своих дорогих хуторах».

В стихотворении, посвященном памяти А. Зимы: «Ты ль неправильно, иль я жил неправильно? У тебя и у меня души ранены».

В великолепном стихотворении, посвященном памяти великого песенника Григория Пономаренко, поэт обращается не к нему, а к любимой его собачке, которая была свидетелем гибели композитора: «Твоих шерстинок, длинных и густых, касался он любовно и привычно. Ты столько слышал песен золотых, что даже плачешь как‑то мелодично».

Безмерно любящий женщин, он пишет о них: «Когда мы славим наших женщин, мы славим Родину свою». Обращаясь к Матери Марии: «Живем мы близко от беды. В душе туманной и тоскливой я отыщу твои следы. В песках у зимнего залива, где есть друзья, и есть враги, и есть твои слова святые, тебя молю я, Мать Мария, спасти Россию помоги!»

В стихотворении, посвященном Юрию Сердириди, есть строчки, которые можно отнести к классике поэзии: «Я

Византию и Россию всегда в единый ставил ряд, потомок тех, кого крестили тысячелетия назад. Меня не спутаешь с другими — Кронидов мало на Руси. Мое мифическое имя сам громовержец Зевс носил. А маму звали мою Музой. И на Олимп уже не раз поэта бывшего Союза носил крылатый конь Пегас».

В это стихотворение притулилась как бы нечаянно гипербола — громовержец Зевс. Слово «громовержец» я бы заменил словом, которое специально для него придумал, — «добровержец».

И вообще, начитавшись его стихов, я сам заговорил о нем стихами.

Не могу не привести одно его стихотворение целиком. Посвящено некой Т. Н.