Рафаил Нудельман - Фантастика, рожденная революцией

Этот переход от научно-фантастического плана к социально-историческому, широкому плану, в каком бы несовершенном виде он ни происходил, - весьма характерная особенность ранней советской фантастики. В романе Катаева роль "спускового механизма" играло открытие ученого-пацифиста Савельева, нашедшего способ намагничивать на больших расстояниях все железные предметы. И тут ученый-пацифист пытается навязать свою волю правительствам, угрожая намагнитить все оружие их армий; и здесь он терпит поражение в своей благородной и наивной попытке, но его вмешательство инициирует цепь событий, завершающихся революцией в Индии. Крах пацифистских иллюзий, крах попыток гениальных одиночек "организовать" историю по придуманной схеме, торжество "самоорганизующейся" исторической необходимости - эти идеи, общие для произведений данного типа, можно рассматривать как первое, зародышевое воплощение очень важных для фантастики проблем: "механизм взаимосвязи науки и общества", "механизм взаимодействия усилий личности (здесь ученого, его открытия и т. д.) с историческим процессом". Конечно, в те времена это еще не осознавалось так обнаженно, как сейчас, когда мы уже получили такие уроки сложности, как открытие атомной энергии, например. Но фантасты, угадывавшие великое будущее науки, догадывались и о ее серьезном влиянии на судьбы общества и пытались это влияние показать. Тем самым фантастика отходила от узко-понятой "специфики жанра", которая, по мнению некоторых тогдашних критиков, заключалась в беллетризованной популяризации научных знаний и вырывалась, как говорится, на "оперативный простор" социальных обобщений. Давняя традиция получает новое развитие. Сегодня нам трудно представить себе фантастику без социального аспекта, научно-фантастический сюжет без исторического, глобального эха, и потому раннюю нашу фантастику мы склонны скорее недооценивать. Нужно изменить уровень отсчета - сравнить, например, "Бунт атомов" Владимира Орловского с основной массой дореволюционной фантастики, чтобы увидеть, какое произошло изменение за каких-нибудь 10-15 лет. Появился, по существу, новый тип фантастического произведения, близкий к раннему Уэллсу по заинтересованности социальными проблемами, но и от уэллсовских романов тоже отличающийся. Этот тип широко представлен в ранней советской фантастике; кроме названных уже произведений, можно упомянуть еще повести и романы С. Григорьева "Гибель Британии", Н. Карпова "Лучи смерти", В. Орловского "Машина ужаса" и "Бунт атомов", И. Винниченко "Солнечная машина", рассказы В. Позднякова "Черный конус", П. Н. Г. "Стальной замок" и др. Лучшим образцом этого рода фантастики, "романа о катастрофе", является, несомненно, роман А. Толстого "Гиперболоид инженера Гарина". В этой книге обычная для произведений такого типа схема разработана с огромным мастерством. Благодаря этому она оказала прямое влияние как на фантастику конца 20-х годов (произведения Александра Беляева), так и на фантастику следующего десятилетия ("Пылающий остров" А. Казанцева и др.). Многие из перечисленных книг оказались бы, на мой взгляд, интересны и для сегодняшнего читателя. Конечно, детали устарели, предвидения уже сбылись или не оправдались, история двинулась так, как не снилось ни одному из любителей формальной логики, - фантастика 20-х годов не может не показаться нам во многом наивной. Такова судьба фантастики вообще: она стареет быстрее любого другого вида литературы. Но как свидетельство о своем времени, о мыслях и мечтах людей своей эпохи, эта фантастика и сегодня не утратила интереса. Горький очень высоко отзывался о повести С. Григорьева "Гибель Британии"; он говорил, что она поразила его своей густотой и какой-то своеобразно-русской фантастикой. Мир будущего, изображенный в повести (ее первоначальное название - "Московские факиры"), тоже представлялся автору разделенным на два лагеря. Оплотом старого была Британия. Любопытно, что Григорьев, рассказывая предысторию "нынешней" Британии, сообщал, что революция совершилась и на Британских островах, но так как она не сопровождалась революцией технической, установлением новых форм и организации труда, то это привело к уродливому общественному строю гильдиям. Британия стала тормозом развития общества, главной угрозой для Новой страны, как называет Сергей Григорьев страну социализма. Самая интересная часть повести - это, несомненно, описание общественной структуры, быта, технических достижений Новой страны.Читать дальше