Среди привилегий, которыми пользуются первые лица, есть право озвучивать простые истины. Попробуйте, например, заявить что-то вроде «человек имеет право где-то работать, у нас же не 37-й год». Никто и ухом не поведет. А ровно та же фраза, произнесенная Владимиром Путиным,— речь шла о судьбе экс-министра обороны — становится новостным хитом. Хотя, казалось бы, ну чего тут нового? Раскрываем Конституцию, статья 37 (вот ведь совпадение!): «Каждый имеет право... выбирать род деятельности». Смотрим на календарь: ноябрь 2012. Однако же все всё поняли. И этому имеется лишь одно объяснение: ситуация далеко не так очевидна, как это следует из Конституции и календаря.
Различий у новейших «чисток» и печальных событий 1937-го, спору нет, множество. Но есть и одно сходство. А именно: избирательность следственных действий. Одних сажают, а к другим нет никаких «личных претензий». Свежий образчик блогового юмора: «Какие-то дуры в церкви танцы устроили!» — «Посадить!» — «Сердюков... Тоже посадить?» — «Да вы что! Сейчас же не 37-й год».
Однако наивен тот, кто видит в словах президента про не 37-й гарантию неприкосновенности экс-министра. Через несколько дней после путинского заявления «говорящая голова» Следственного комитета Владимир Маркин не исключил, что Анатолий Сердюков может быть вызван на допрос: «В этом деле нет неприкасаемых персон».
Чем-то это напоминает игру в кошки-мышки, которая пользовалась популярностью в том же приснопамятном 37-м: сегодня впавшего в опалу вроде как утешают, а завтра — арестовывают как отъявленного врага народа.
Подозревать Владимира Путина в таком коварстве — это, конечно, чересчур. Более вероятное объяснение: власть попросту реагирует на меняющуюся ситуацию. Ничем иным нельзя объяснить, почему несколько месяцев назад Сердюков был в очередной раз утвержден на посту министра обороны, Шойгу — вступил в должность губернатора Московской области, а ключевой фигурант скандала, Евгения Васильева, получила орден Почета. Кремль кроит на ходу, размышляя одновременно, куда двинуться дальше. И, похоже, исторические прецеденты занимают в этих мыслях не последнее место. В книге «Москва 1937» Лион Фейхтвангер описывает происходившее как противостояние между старыми и новыми кадрами, «борцами» и «работниками». Задачка, как заменить старую гвардию «борцов» на новых «работников», не наплодив при этом политических противников, по-прежнему не из легких.
Полтора года условно / Политика и экономика / Те, которые...
Полтора года условно
/ Политика и экономика / Те, которые...
Председатель думского комитета по обороне адмирал Владимир Комоедов,предложивший увеличить продолжительность службы по призыву с года до полутора, вряд ли не догадывался, как его слово отзовется в верхах. Конечно же, в Кремле незамедлительно разъяснили, что назад ходу нет, что срок службы останется прежним — один год, и ни днем больше. В Генштабе, в свою очередь, намекнули, что продлить срок отдачи священного долга они были бы, конечно, не прочь, но лишь в том случае, если на то будет верховная воля. Ну а на нет и суда нет.
И все же... Боевой в прошлом адмирал просто так бросать слова на ветер не станет, даже если он член КПРФ. Да что там, в нашей Думе и либерал-демократ за просто так рта не раскроет. Вот и возникает подозрение, что инициатива Комоедова — пробный шар: согласованная с кем надо попытка прозондировать, как отнесется общество к идее увеличения срока службы по призыву.
А предпосылки к этому существуют. Как выяснил Сергей Шойгу, разгребая завалы в Минобороны, фактически мы имеем сейчас в строю пол-армии: некомплект — от 40 до 60 процентов. И это после стольких лет реформы, главная цель которой — стопроцентная боеготовность частей и подразделений. Увеличение призывного срока действительно могло бы подправить ситуацию. Но не исправить! Сколько ни растягивай армейскую лямку, против демографии не попрешь: призывной контингент — порядка 600 тысяч человек, а только армии и флоту ежегодно требуется больше полумиллиона штыков. Но ведь есть еще и другие силовые структуры, которые тоже стоят в очереди за новобранцами по всей стране.
По разным оценкам, общая численность сотрудников различных силовых структур, не предназначенных для отражения внешней агрессии, достигает порядка двух миллионов человек. На контрактников им денег, понятно, не хватает, а дешевые срочники в большом дефиците.
Читать дальше
