Денис Драгунский - Бог, страх и свобода

Но не получается. Потому что «опять все плохо, опять не получилось», потому что общество опять готово отказаться от того, что лелеяло последние десять — двенадцать лет, потому что вновь начинается истерика по поводу России, ее судьбы и миссии — именно поэтому эти наши ближние обречены и далее жить-доживать на подножном корму и на помойках.

ВСЕ ГОВОРЯТ — РОССИЯ, РОССИЯ.

А ГДЕ ОНА? ЧТО ОНА ТАКОЕ?

ЕСТЬ ЛИ ОНА?

Нельзя же, в самом деле, говорить о чем-то совсем неизвестном и непонятном. Нельзя же всерьез считать Россией контур на карте, Кремль и Охотный ряд или сколько-то там субъектов Федерации. Или учебник истории. Тем более что это совершенно разные вещи. А учебников истории вообще может быть очень много.

До недавних пор я был убежден, что Россия — это ее литература. Но литература в России тоже очень разная.

Тут тебе Иван Бунин, тут тебе Георгий Марков. Между этими двумя Россиями можно втиснуть еще десять — или сто.

РОССИЯ — ЭТО НАШ УГОВОР ПО ПОВОДУ ТОГО, ЧТО ОНА ЕСТЬ.

ТО ЖЕ КАСАЕТСЯ И АМЕРИКИ.

И ВСЕХ ДРУГИХ СТРАН.

Но чем-то же они должны различаться?

Разумеется. Каждая страна (государственность, культура, национальная история, стиль повседневности и т. п.) — это некое весьма условное пространство символов и соглашений. Как уже было сказано, мы согласны с тем, что оно есть. Это непреложно, без этого дальнейший разговор теряет смысл. Далее, мы согласны, что некие символы и соглашения принадлежат к этому пространству, а другие — нет. Тут могут начаться проблемы. Кто такой Набоков — эмигрант-порнограф или великий русский писатель? От ответа на этот вопрос зависит наше понимание России.

ПОЛУЧАЕТСЯ ЛЕКЦИЯ ПО ЧЕМУ-ТО СТРУКТУРНОМУ.

НЕ НАДО.

Тогда по-быстрому: главная характеристика страны (культуры) — отношение к самой себе. К собственным достижениям. То есть к традиции.

ЧТО РУССКОГО В РОССИИ?

Россия пребывает в процессе постоянной институциональной ломки и переоценки социальных ценностей. Громко отказавшись десять лет назад от коммунизма, Россия начала пересматривать ценности демократии.

Иногда кажется, что Россия с неизбежностью отрицает собственную политическую и духовную аутентичность (будь это монархия, коммунизм или демократия; официальная религия или официальный атеизм; плановое хозяйство или экономический либерализм). Она не использует накопленные достижения даже в смысле отрицательного опыта. Она отбрасывает любые свои достижения и с невиданным постоянством обменивает их на следующий проект, сводя его к утопическим крайностям.

Кажется, что есть некая особая «злокачественная основа» российского (русского) национального поведения. Поведения нации, как части мирового сообщества, и поведения людей, принадлежащих к данной нации. Это отказ от традиции, который, через несколько поколений, становится «традицией отказа».

МОЖЕТ БЫТЬ, ТАК БЫВАЕТ ВЕЗДЕ.

По меньшей мере шесть поколений в России живут в отказе от традиции, испытывая на себе радикальные перемены в институтах и ценностях.

«Великая реформа» Александра II, контрреформы Александра III, Октябрьская революция, сталинские чистки и репрессии против октябрьских революционеров, хрущевское «разоблачение культа личности», брежневские контрреформы, горбачевская перестройка и следующие за ней сегодняшние попытки построить демократическое государство, гражданское общество и либеральную экономику.

Внутри этих больших исторических «ступеней отказа от традиции» наблюдаются ступени меньшего размаха. Например, в эпоху Николая II переход от устарелого тугоподвижного абсолютизма к попытке построить конституционную монархию — и снова к реакции и войне.

Советский период также характеризуется бесконечной сменой институциональных и ценностных парадигм. Введение НЭПа (тяжелая реакция «истинно верующих» коммунистов) и ее отмена (шок для «частников», трестовской бюрократии и немалой части потребителей). Уничтожение православной церкви. Коллективизация, то есть разрушение традиционного крестьянского уклада. Индустриализация, то есть резкое изменение соотношения городского и сельского населения и связанное с этим формирование «посадской» (пригород, барачная окраина, поселок городского типа) культуры, которая не является ни деревенской, ни городской. Замена коммунистического интернационализма идеологией русской великодержавности.