Януш Вишневский - Зачем нужны мужчины?

Другие исследования, проведенные в 2001 году среди американских студентов, показали, что, если женщины хотели бы иметь за жизнь в среднем четыре-пять партнеров, мужчины мечтают о восемнадцати женщинах. Примерно 32 % мужчин, стоит им дать волю воображению, мечтают о сексе с более чем тысячью партнерш. Среди женщин о подобном мечтали только 8 % опрошенных.

Квинтэссенцию мужского промискуитета замечательно изложил известный специалист в области эволюционной психологии профессор Дэвид М. Басе из Техасского университета в Остине, так написав в одной из своих книг о типично мужской сексуальной мечте: «Я — бургомистр небольшого городка, в котором полно голых девушек в возрасте от 20 до 24 лет. Прохаживаясь по улицам, я выбираю самую красивую на сегодняшний день, которая тотчас же мне отдается. Каждая уступает мне всякий раз, как я ее пожелаю».

Сексуальные фантазии мужчин (не только студентов) исследовались также в значительно большей группе респондентов, в 2004–2005 годах отвечавших на анкеты Института Кинси. Оказалось, что свыше 86,8 % мужчин, состоящих более семи лет (число 7 — не случайность, но об этом позже) в постоянной связи, снимая сексуальное возбуждение мастурбацией, воображают при этом не свою постоянную партнершу, а совсем другую женщину. У остальных опрошенных их постоянная подруга хотя и появляется в мыслях, но намного реже, чем другие женщины. Кроме того, примерно у 4 % мужчин — наряду с двумя-тремя другими женщинами. Более того, на вопрос, почему, имея постоянную половую связь с женщиной, они тем не менее мастурбируют, анкетируемые нередко с грубой откровенностью отвечали: "Потому что ради нескольких минут удовольствия мне не надо никого добиваться».

Что же касается поразительно часто упоминаемых загадочных «семи годах» в истории отношений между женщиной и мужчиной, то для ней-робиологов и антропологов цифра 7 лишена загадочности. По мнению Хелен Фишер, седьмой год очень опасен для каждого союза. Состояние влюбленности неминуемо проходит, в лучшем случае — к середине пятого года (Фишер отмечает, что пик разводов в мире — по данным Всемирной организации здравоохранения — приходится на пятый год совместной жизни). Концентрация пьянящего, подобно амфетамину, и вызывающего любовную эйфорию фенилэти-ламина в мозгу снижается до уровня «предшествующего влюбленности», а эндорфин (по своему химическому воздействию схож с героином и воспринимается теми же рецепторами) появляется исключительно во время близости, которая становится все более редкой. Женщина интуитивно это чувствует и, чтобы сохранить союз, рожает ребенка, который удерживает мужчину в среднем около трех лет. Четыре + три = семь. Обычная беспощадная арифметика ученых в пересчете на число бракоразводных дел в судах — в Польше, в пока еще объединенной Европе, в Австралии, а также в Америке.

Реже всего наблюдаются измены среди бедных мужчин и партнерш богачей. Только одна из ста женщин, состоящих в связи с представителями состоятельной элиты, решается на измену, в то время как безработным мужчинам изменяют около 30 % их партнерш. У мужчин — все наоборот. Чем мужчина беднее, тем более он верен. И ни биологические, ни нейрохимические факторы здесь не при чем. Секса хотят одинаково и нищий, сидящий возле банка, и президент того же банка, которого у входа ждет лимузин. Однако у последнего гораздо больше возможностей удовлетворить свое желание.

Половое влечение (главным образом у мужчин) ограничено рядом запретов, налагаемых тремя крупнейшими мировыми монотеистическими религиями: исламом, иудаизмом и христианством. Несмотря на многие различия, все они в большей или меньшей степени признают десять заповедей, переданных миру Моисеем. Три из них: шестая, девятая и десятая — по форме запреты — относятся как раз к вожделению, которое в Средневековье воспринималось как нечто грязное, опасное, грозящее смертью или в лучшем случае неизлечимым увечьем.

Именно средневековое христианство наложило на вожделение клеймо греха и тяжелейшей вины, а также ввело «табу спермы и крови», запретив даже помышлять о сексе. Половые связи, главной целью которых не являлось продолжение рода, приравнивались к проституции. Такой подход к вожделению достиг своего абсурдного апогея» XII веке, когда парижский теолог Гюго из аббатства Святого Виктора провозгласил, что даже супружеские соития — «разврат», потому что «совокупление родителей не лишено похоти и зачатие детей происходит не без греха». Правда, в ХШ веке Фома Аквинский осмелился опровергнуть Гюго, заявив, что в сожительстве супругов удовольствие от половою акта позволительно в определенных границах, но это был глас вопиющего в средневековой пустыне. Впрочем, глас, на многие века забытый.