Януш Вишневский: Зачем нужны мужчины?

Поведение мужчин, возлагающих заботу о детях целиком на женские плечи, чрезвычайно напоминает поведение всех высших животных, особенно генетически близких нам обезьян. Самцы шимпанзе и орангутанов, правда, не бросают самок, от которых имеют детенышей, но занимаются главным образом борьбой за лидерство в стае, нападая на других самцов, запугивая их и обманывая, чтобы обеспечить себе доступ к как можно большему числу самок. Аналогии с поведением мужчин (необязательно в стае) налицо.

Отношением к потомству в большей мере обусловлено отношение мужчин к женщинам, которые родили от них детей. Согласно результатам анкетирования, проведенного Институтом Кинси в марте 2002 года, число разведенных мужчин, находящихся в неудовлетворительных либо прямо-таки враждебных отношениях с матерями их детей, составляет около 14 % для мужчин от 30 до 40 лет и лишь 9 % — старше 40. Женщины видят эти отношения совершенно по-другому. Свыше 48 % женщин 30–40 лет определяют их как неудовлетворительные, недружелюбные или враждебные. Что интересно, число женщин старше 50 лет, утверждающих то же самое, составляет целых 52 %. Чтобы понять причины таких расхождений, Институт Кинси дополнительно проанализировал свои данные и выяснил, что мужчины своеобразно представляют себе отцовскую роль и, как правило, удовлетворены тем, что раз в месяц выплачивают алименты. Женщины же понимают роль отцов куда шире. Часто они готовы отказаться от финансовой помощи бывшего партнера, лишь бы он чаще и теплее общался с детьми. Очень удачно выразила это несовпадение героиня драмы Августа Стриндберга «Отец»: «Если даже правда, будто мы произошли от обезьян, то в этом должны были участвовать два разных вида». Стриндберг, хоть и был известным женоненавистником, на этот раз принял сторону женщин.

Исследование немецкого еженедельника Der Spiegel» в октябре 2003 года среди репрезентативной группы подростков из разведенных семей показало, что для них самое важное — хорошие отношения отца с матерью. Даже подарок от отца на восемнадцатилетие в виде новой машины не имеет особого значения. Дети из подобных семей, как правило, любят обоих родителей, причем почти всегда, что подтверждают психологи, испытывают более теплые чувства к той стороне, которая сильнее пострадала в результате развода. Часто случается, что они сильнее привязываются к несчастному — по их мнению — отцу, даже если живут с матерью. Тяжелее же всего для них свыкнуться с мыслью, что они должны любить обоих расставшихся родителей. Чем дольше я живу на свете, тем больше убеждаюсь (без всяких анкет и исследований), что самое лучшее проявление любви отца к детям — его любовь к их матери…

Мужчины, когда они счастливы, как бы ни старались, не сумеют этого выразить. Когда же страдают, делают все, чтобы не подать виду.

Карин было неполных девятнадцать лет, у нее было счастливое детство, отец, который ни разу не говорил, что ее любит, но никогда не уходил спать, прежде чем не поцелует дочку на ночь, и мать, которая без памяти любила ее, но ни разу не приласкала. Кроме того, у нее было «три тысячи грез о будущем» и два серьезных плана на жизнь. Она хотела стать кардиологом и писать, сказки для детей. Поэтому она была лучшей ученицей в школе и писала лучшие сочинения на немецком. Субботним вечером 16 декабря 2000 года, часов в десять, Карин возвращалась от своей подруги на «форде фиеста» домой во Франк фурт-на-Майне. На повороте заснеженной дороги километрах в четырех от родительского дома машина врезалась в придорожное дерево. Карин погибла на месте от травм головы. Врачи сказали, что она не страдала…

Мать

Тот, кто говорит, что «жизнь продолжается», либо глупый невежда, либо лицемер, не знающий, что еще можно сказать в утешение. И уж наверняка никогда не хоронивший своего ребенка. Соболезнования, должно быть, придумал идиот, не знающий, что есть чувства, которые нельзя выразить словами. Мой муж шесть месяцев после смерти Карин никого не впускал в дом. Даже своих родителей. И не брал телефонную трубку. Уволился с работы, чтобы пить, страдать и плакать, когда захочется. Раньше он никогда не плакал. Ну разве что в одиночестве, если никто не мог его увидеть. Даже я. До сих пор я не видела его слез, хотя мы знаем друг друга двадцать восемь лет. После смерти Карин он закрывался на целые дни в подвале нашего дома и наверняка плакал. Карин была вся в него. Даже когда сдох ее любимый Лабрадор, она не плакала. Моя жизнь отнюдь не «продолжается». Моя жизнь остановилась у того самого дерева, шестнадцатого декабря, шесть лет назад. Первый год после катастрофы прошел как в тумане. Словно кто-то вырезал его бритвой из моей памяти. И сейчас я только существую — исключительно потому, что не имею смелости покончить со всем этим. Больше всего жду ночи. Во сне Карин мне улыбается, а я прижимаю ее к себе и прошу прощения. Это я настояла, чтобы отец не покупал ей новой машины на восемнадцатилетие. Полагала, что на деньги, которые мы сэкономим, приобретя подержанный автомобиль, сумеем наконец выбраться втроем в отпуск. В ее «фиесте» не было подушек безопасности. Муж никогда не простил мне этого. Пьяный, будил меня ночью и кричал в приступах истерики, что «на памятник на ее могиле мы потратили больше, чем на машину!». Поэтому я уже четвертый год запираюсь в спальне на ключ. Муж со дня смерти Карин не спит со мной. Иногда мне кажется, что, когда приближается день рождения Карин или декабрь, он неделями ест только успокоительные таблетки, запивая их фруктовой водкой. Временами в таком состоянии он ездит в школу Карин и ждет ее там. Иногда и ночью.