Леон Арбатский - Последняя тайна рейха. Выстрел в фюрербункере. Дело об исчезновении Гитлера

От взрыва бомбы при покушении 20 июля 1944 года Гитлер почти не пострадал, отделавшись ожогами и временной глухотой на одно ухо. В то же время он воспрянул духом, убедив себя в том, что его спасло Провидение, — рядом с ним были убиты и смертельно ранены четыре человека, еще двое получили ранения разной степени тяжести. «После моего сегодняшнего спасения я более чем когда-либо убежден в том, что смогу довести до счастливого конца наше общее великое дело», — заявил он Муссолини, который прибыл в «Вольфшанце» с дружеским визитом как раз 20 июля. Это обстоятельство положительно отразилось и на физическом состоянии фюрера; прекратился тремор (дрожание) левой руки, который у него наблюдался давно, еще до войны. Он обрел былую самоуверенность, преисполнился оптимизма и энергии, развил бурную деятельность. Ближе к концу 1944 года Гитлер в значительной мере потерял свой оптимизм и самоуверенность — Германия оказалась между русским молотом и англо-американской наковальней; положение на Восточном фронте резко ухудшилось. Ухудшилось и физическое состояние фюрера — лицо сделалось одутловатым, а левая рука опять начала дрожать; он стал раздражительным и плохо владел собой. Однако все это не идет ни в какое сравнение с наступившими в конце апреля изменениями в ею физическом и моральном состоянии. Фюрер стал плохо видеть, и, чтобы избавить его от необходимости пользоваться очками, секретарь фрау Юнге перепечатывала для него документы на специальной машинке с аршинным шрифтом. Речь фюрера становится бессвязной и невнятной. Он заговаривается и часто впадает в оцепенение. В углах рта скапливается слюна. Впечатляют и изменения в психике: повелитель рейха стал истеричен и слезлив, ему отказывала память (которой он раньше имел все основания гордиться), у него появились признаки шизофрении… X. Томас на основании свидетельств очевидцев упоминает даже о недержании мочи, нам же это кажется явным преувеличением.

На выставке «Крах Третьего рейха» представлено показание свидетеля о том, что фюрер — прежде всегда безупречно элегантный (речь идет о периоде после 1930 года) — появлялся на людях в мятых брюках и покрытом жирными пятнами от еды френче. Генерал-полковник Вейдлинг, командующий танковым корпусом, а затем по совместительству комендант Берлина, свидетельствует: «Я увидел Гитлера 24 апреля… До этого меня вызывали к нему год назад. Вид фюрера поразил меня. Он стал развалиной: голова у него бессильно свисала, руки дрожали, он что-то невнятно бормотал…» Таких свидетельств имеются десятки. В Берлине распространился слух, что фюрер сошел с ума. Однако самое главное заключается в том, что У ГИТЛЕРА ИЗМЕНИЛСЯ ПОЧЕРК, который, как известно, является одним из неизменяемых признаков личности и служит криминалистам средством идентификации. Изменение почерка может быть объяснено еще и следующим: к концу 1944 года тремор (дрожь) распространился с левой руки фюрера на правую. Есть свидетельства [61]: правая рука тряслась настолько сильно, что он не мог даже подписываться. Пришлось прибегнуть к услугам специального чиновника, специалиста по подделке подписи фюрера. Данный факт можно объяснить и тем, что двойник не сумел научиться подделывать подпись своего «прототипа» — для этого нужны особые способности [60].

Кстати, с упомянутым генерал-полковником Вейдлингом связан любопытный эпизод: Гитлер приказал его расстрелять за отступление без приказа. Вейдлинг явился в фюрербункер, чтобы оправдаться, но при этом считал себя обреченным. 24 апреля Гитлер принял его и, не дав сказать ни слова, начал делиться с ним своими стратегическими замыслами, а затем неожиданно назначил комендантом Берлина. Вейдлинга явно приняли за кого-то другого! «Я запоминаю фамилии, но не запоминаю лиц», — сказал Верховный главнокомандующий генералу извиняющимся тоном… Естественно, фамилии двойник должен был заучить, а несколько сотен физиономий запомнить по фотографиям трудно.

Как бы тщательно ни был подготовлен двойник в психологическом плане, существовал риск, что он сорвется: не так-то просто убедить человека принести себя в жертву во имя спасения фюрера или хотя бы рискнуть погибнуть (по всей вероятности, эрзац-Гитлеру пообещали эвакуацию в последний момент). На этот случай в арсенале нацистской медицины имелось надежное средство воздействия — подавляющие волю наркотики.